— Бенвенуто Челлини, — назвал я первое пришедшее на ум имя. — Приобрел на Рынке личину стригоя, безо всякого злого умысла. Хотел разыграть приятелей. Ну, попугать малость, так сказать, и произвести впечатление на одну даму.

— Бенвенуто Челлини, говоришь? — радостно заулыбался маг и в следующее мгновение развеял все мои надежды на счастливое избавление: — А по нашим данным, ты Федор Александрович Листопад, житель Земли, сорока двух лет, холост, старший регистратор «Линии». Как видишь, сарг, мы о тебе все знаем.

— Ну и что такого особенного? Да я Листопад Федор Александрович сотрудник «Линии». Какие ко мне претензии, господин Умберик? — Мне ничего не оставалось, как действовать решительно и нагло, может быть, удастся как-нибудь договориться с этим младшим магом — дознавателем.

На что Умберик вытаращил на меня глаза как на какое-то невиданное заморское чудо. Затем сложил ладошки вместе и с наигранным пафосом воскликнул:

— И он еще имеет наглость спрашивать, какие к нему претензии! Да за тобой буквально шлейф преступных деяний. Во-первых, незаконное проникновение на территорию Лагора. Во-вторых, нарушение общественного порядка и нанесение серьезных телесных повреждений трем законопослушным гражданам нашего мира — При этих словах у меня отлегло от сердца — если речь идет о телесных повреждениях, значит, тот парень с Рынка выжил, и мне не предъявят обвинений в убийстве. Однако радовался я не долго, поскольку дознаватель продолжал, что называется, вешать на меня собак: — Также мне непонятна твоя роль в убийстве мага Овальда Харвуса. Я считаю, что ты прямо или косвенно причастен к этому делу. И, наконец, сегодня утром внешние сканирующие устройства зафиксировали тебя входящим в гостиницу «Приют одинокого странника», где незадолго до твоего появления произошла кровавая разборка между пока неизвестными нам криминальными группировками. После этого твоего визита исчез постоялец триста одиннадцатого номера, некий ворл Пайи, вполне добропорядочный негоциант. — Зачитав внушительный список моих преступных деяний, Умберик перешел на официальный тон: — Итак, господин Листопад, вам инкриминируется: злостное нарушение паспортно-визового режима, непочтительное отношение к гражданам Лагора, нанесение телесных повреждений трем лицам, а также соучастие в убийстве означенного мага Харвуса и подозрение в убийстве законопослушного гостя. — Затем он с размаху врезал кулаком по столу и неожиданно закричал: — Куда вы дели тело убитого вами ворла?!

Опаньки! Кажется, нас пытаются прессовать. Негоже, коллега. Я такой же опер, как и ты, и мне ли не знать все эти гестаповские штучки, применяемые к задержанным лицам, подозреваемым в совершении преступлений. Поэтому не стал возмущаться или каким-то иным способом выражать недовольство. Я ухмыльнулся ему в лицо и спокойно сказал:

— Не гони волну, начальник. Если у тебя есть что-то против меня, выкладывай доказательства, а на голос взять меня не выйдет.

— Ах, да! — задорно заулыбался следователь. — Ты же у нас один из посвященных. Судя по твоему досье, опер от Бога. Правда ершист, и нет в тебе должного чинопочитания. Зато перечень твоих подвигов впечатляет. Не, Листопад, хоть ты и сарг, я тебя уважаю.

— Тогда отпусти меня, маг, — с надеждой в голосе взмолился я.

— Не могу, сарг, — откровенно усмехнулся прямо мне в лицо Умберик и буквально ошарашил следующими словами: — Тебя казнят. Видишь ли, коллега, даже если бы ты был чист как младенец, мне не составило бы особого труда опорочить твое честное имя, но ты сам накрутил, навертел тут такого, что даже дезинтеграция будет для тебя недостаточным наказанием. Поэтому тебя ожидает отправка в один из Нижних миров. Б-р-р-р, — мага— дознавателя затрясло как от холода, — не завидую тебе и где-то даже сочувствую, и, хочешь — верь, хочешь — не верь, чувствую за собой вину — все-таки не каждый день мне приходится отправлять на казнь ни в чем не повинное разумное существо.

Весть о том, что меня, невиновного человека собираются подвергнуть самой изуверской казни, привела меня в состояние неописуемого ужаса. Однако очень скоро я пришел в себя, и в моей голове начали появляться разные вопросы.

— За что, Умберик, ты собираешься разделаться со мной? Разве я где-то перешел тебе дорогу или навредил каким иным способом?

— Ничего личного, сарг, — еще шире заулыбался маг. — Видишь ли, я сейчас всего лишь младший исполнитель и до старшего мне как медному котелку. Жалование мизерное, его едва хватает на прокормление меня и моей семьи. У меня нет влиятельного родственника в магистрате, богатого папочки и бездетного дядюшки-олигарха также не наблюдается. Сам понимаешь, материальных благ ждать мне не откуда. А тут сами пришли и попросили всего-то избавить мир от одного сарга, а за это мне обещано и ускоренное продвижение по службе и приличное денежное вознаграждение и еще кое-что, о чем тебе знать не полагается. А мне-то что, саргом больше, саргом меньше — вас в вашем занюханном мире и без того переизбыток. Так почему бы ни подсобить добрым людям, тем более себе во благо? По большому счету, ты должен гордиться, что за счет твоей никчемной жизни, пойдут в гору дела одного достойного лагорийца.

Вот же тварь! Иезуит хренов. Нет, не иезуит, фашист отмороженный: «саргом больше, саргом меньше». Еще советует для успокоения нервов тешить себя тем, что на моих костях вознесется храм его персонального счастья. Жалко, руки стягивают эти злосчастные хомуты, а тело надежно зафиксировано захватами. Я бы продемонстрировал этому коррупционеру недоделанному. Грохнул, чтобы другим неповадно было взятки хапать. А все талдычат, что местная инквизиция не берет на лапу. Бред. Цена вопроса, и самый неподкупнейший из неподкупных превратится в оголтелого хапугу. Интересно, сколько же ему пообещали?

«Брось, Лист! — мысленно одернул сам себя. — Тебя собираются устранить по-тихому, а ты всякой ерундой голову забиваешь — сколько пообещали. Да не все ли равно, сколько. Лучше ищи-ка выход из сложившейся ситуации».

— Ага, прям сейчас же и расплачусь от счастья, — проворчал я, и тут же сделал ему контрпредложение: — Послушай, Умберик, тебе, конечно же, известно, что я один из регистраторов. Зачем тебе ненужные неприятности?

— Риск — благородное дело, — ехидно ухмыльнулся дознаватель. — Кажется, именно так говорят на вашей Земле?

— Хочешь денег? Ты их получишь. Много.

— Глупый, сарг, — физиономия Умберика стала еще ехиднее, — Дело не только в деньгах. Помимо кучи империалов я получу нечто более ценное, впрочем, об этом тебе знать не обязательно.

Осознав, что договориться не получится, вывалил на лобастую лысую башку мага все, что я о нем думаю: — Сволочь ты, Умберик, и зачат ты нетрезвой шлюхой от пьяного вусмерть матроса! По этой причине мозгов у тебя, не больше чем у приговоренного на роль главного обеденного блюда куренка. Думаешь, моя смерть останется незамеченной? Уверяю, скоро тебя возьмут за задницу и начнут задавать не очень приятные вопросы. Как ты думаешь, твоим благодетелям оно надо, чтобы твой поганый язык начал молоть безумолку? Да тебя закопают в ближайшем от города лесочке, а может быть, распылят на атомы, как только ты со мной расправишься. Я бы на твоем месте незамедлительно отправился к Властителям Лмерку и Ротгеру и на коленях умолял спрятать тебя и твою семью в самом глубоком подземелье инквизиторских застенков.