мачо и выручить меня, и меня это так разозлило, понимаешь? Он должен был вмешаться.

— Может, он был напуган, — вступаюсь я за бедного, тихого Стивена.

— Я тебя умоляю. Не знаю, в чём была его проблема, но в конце концов я решила забить на них всех. Я сказала всем, что еду домой. Гейб такой: «О, чёрт возьми, нет», и уже собрался отвезти меня, но тут вмешался Стивен и заявил, что он будет тем, кто отвезёт меня домой, — Келли допивает свой напиток и смотрит в сторону стойки. — Я хочу ещё один тыквенный латте.

— Нет, ты не хочешь, — щёлкаю пальцами перед её лицом. — Сосредоточься. Что было дальше?

— Итак, мы сели в его машину, и он сказал, что отвезёт меня домой, но он солгал, — она поджимает губы и наклоняет голову. — Вместо этого он отвёз меня к себе домой. И… напал на меня в своей машине.

— Подожди-ка-подожди-ка, — перебиваю я. — Напал в хорошем или плохом смысле?

— В самом лучшем. Боже, этот парень умеет целоваться, — глаза Келли затуманиваются, когда она вспоминает, я узнаю этот взгляд. Держу пари, у меня такое же выражение лица каждый раз, стоит мне подумать о поцелуях с Тристаном. — Следующее, что я помню, мы входим в его дом, наши губы всё ещё соединены, и мы оказываемся в его комнате. Где он начал стаскивать с меня одежду, толкнул меня на кровать и подарил лучший оргазм в моей жизни.

— Звучит горячо, — откликаюсь я, не в силах представить, как Стивен на самом деле делает всё, что она только что описала, что, вероятно, к лучшему.

— Так почему же ты расстроена и плачешь?

— Потому что я ушла из его дома посреди ночи и с тех пор ничего о нём не слышала! Почему он не написал мне? Не позвонил? — она вскидывает руки в воздух. — Ему не понравилось заниматься со мной сексом. Я в этом уверена.

— Брось. Ты ему нравишься. С чего бы ему не понравилось? Он подарил тебе лучший оргазм в твоей жизни. Это значит, что ему было хорошо, — успокаиваю я её.

— Он приходил к вам домой после субботы? — интересуется она.

— Не знаю. Вчера меня не было дома. Я была с Тристаном.

Она вздыхает, выглядя такой невероятно подавленной, что мне хочется встать и ещё раз обнять её.

— Везёт тебе. По крайней мере, ты с парнем, который не боится сказать тебе, что он чувствует.

— Ты, блин, серьёзно? — начинаю я смеяться, практически безудержно. Она странно смотрит на меня, ей совсем не смешно. — Мы говорим о Тристане Прескотте.

— Да, и что?

— В субботу вечером он ляпнул Гейбу, что мы просто друзья, — объясняю я.

Келли хмурится.

— Ну и осёл.

— Согласна. Ему вообще неудобно говорить о своих чувствах. Так что не думай, что мне легко с Тристаном только потому, что мы регулярно занимаемся сексом. То, что между нами есть, хорошо, но в то же время всё кажется шатким. Как будто один неверный шаг, и всё рухнет безвозвратно.

— Регулярный секс сейчас звучит довольно привлекательно, — замечает Келли, отчего мы обе смеёмся.

— Секс — это здорово, но ещё не всё, — не верится, что я только что сказала это, но это правда. Я хочу большего от Тристана. Конечно, мы знаем друг друга не очень долго, и всё это блестяще и ново, особенно для него, но я ничего не могу поделать с тем, что чувствую. Я хочу обязательств.

Я хочу называть Тристана Прескотта своим бойфрендом.

— Думаю, тебе самой следует позвонить ему, — предлагаю я Келли.

— Кому? Тристану? И что я ему скажу? Перестань быть придурком по отношению к Алекс, или я надеру тебе задницу? — спрашивает она, улыбаясь.

Видеть её улыбку — такое облегчение. Мне не нравится, когда Келли расстроена. Она наша жизнерадостная, всегда весёлая, всегда саркастичная девочка.

— Тебе стоит позвонить Стивену.

— О, — улыбка Келли исчезает. — Я не могу ему позвонить.

— Тогда напиши.

— Этого я тоже не хочу делать.

Я закатываю глаза.

— Ведёшь себя глупо. Просто стисни зубы и позвони. Если только тебе не нравится сидеть в страдании и гадать, почему он не выходит на связь с тобой.

— Ладно, — тяжело вздыхает Келли. — Но что я должна сказать? О, привет, Стивен, мы потрясающе провели с тобой субботнюю ночь. Я даже не догадывалась, что ты знаешь все эти трюки с языком и что у тебя такой большой член. Уверена, он был бы безумно рад такое услышать.

Я моргаю, глядя на неё.

— Я на сто процентов уверена, что он очень хотел бы это услышать, — не стоило этого говорить, но слишком поздно.

Она уставилась на свои сжатые руки, лежащие на столе.

— Я нервничаю.

— А тебе не приходило в голову, что он тоже нервничает? — мягко спрашиваю я её.

Она поднимает голову, большие глаза смотрят на меня.

— Может, так оно и есть.

— Абсолютно точно, — киваю я. — Мы же говорим о Стивене.

— Он сказал, что ему ненавистно было видеть, как Конрад обнимал меня, — корчит она гримасу. — Мне стало стыдно за то, что я заставила его ревновать. Он наговорил мне много очень приятных слов. Как я прекрасна, как всем всегда весело, когда я рядом.

— Это мило. И это правда, — заверяю я её.

Келли улыбается, хотя и с оттенком грусти.

— Я не просто нервничаю, мне страшно. Он на самом деле мне очень-очень нравится, особенно после всего, что случилось. Я верю, между нами могло бы быть нечто удивительное, если бы он просто дал нам шанс.

Я протягиваю руку и снова хватаю её, крепко сжимая.

— Напиши ему. Просто поздоровайся. Посмотрим, что будет дальше. Это ничего не испортит.

— Ты права. Не испортит, — она снова бросает взгляд на прилавок. — Я действительно хочу ещё один тыквенный латте…

— Не стоит. Ты и так достаточно нервничаешь. Но ты можешь сидеть и смотреть, как я допиваю свой, — улыбаюсь, делая ещё один глоток, и Келли показывает мне язык. — Послушай, тебе нужно всё уладить со Стивеном, чтобы мы все могли поехать в дом его родителей на День благодарения, и это не было бы неловким и странным.

— О, это и так будет неловко и странно, поверь мне. Я ведь познакомлюсь с его родителями, Алекс. Мне придётся сидеть с ними за одним столом, улыбаться и любезничать, пока ем их вкусную фаршированную индейку. И всё это время я буду думать: «У меня во рту был член вашего сына». Вот это чертовски неловко.

— Боже, Келли. Пожалуйста, — совершенно не хотелось, чтобы этот конкретный образ вспыхнул в моём