Началась учёба. Егор отвозил Аню утром в училище. Между ними снова состоялся разговор по поводу её места в общежитии. Она не хотела от него отказываться, аргументируя, что к Василисе могут подселить непонятно кого. Егор странно на неё смотрел. Но не задавал вопросов, а сама Аня никак не могла начать обсуждение перспектив и будущего для них, цепляясь за настоящий момент и презирая себя за подобную трусость. Сошлись на том, что вернутся к этому вопросу в конце сентября.

Между Васями завязалась переписка. Васька приезжал в город ещё раз на день за неделю до нового учебного года. Пересёкся с Михалычем, пообедал с Аней и Егором и отправился на прогулку в парк с Василисой перед обратным вечерним рейсом.

— А ты говоришь «отказаться от места в общаге», — передразнила Егора Аня, провожая в окно удаляющуюся фигуру друга. — Если у них сложится, будет где уединиться без свидетелей.

Егор хмыкнул и обнял её сзади.

— Главное, сама там больше не оставайся, маленькая сводница.

День выдался суматошным и разъездным. Егор отлучился по делам с Димоном после ужина. Аня устроилась с книгой на кровати и не заметила, как уснула. Краем неясного сознания выхватила шуршание матраса, тяжесть руки и поцелуй в волосы.

Егор, в костюме. Я ни разу не видела его в костюме. Он такой…знакомый и другой. Красивый — не думала о нём в таком значении. Он самый лучший для меня. Да, он красивый. Белая сорочка и дочерна серый пиджак выделяют его глаза. Они смотрят прямо на меня. Я вижу в них себя до мельчайших подробностей. Длинные волосы убраны в мягкую причёску, несколько прядей выпущено. В ушах длинные серьги. Они делают меня выше и изящнее. Не могу разглядеть, есть ли макияж. Должен быть, лицо яркое, но очень естественное. Или это он меня такой видит? Розовые губы, светящиеся голубые глаза и мерцающая тёплым светом кожа. Белое платье в пол. Юбка пышно расходится от талии. Верх же облегает меня ажурным кружевом. Я замечаю восхищение в любимых глазах и кружусь. Подол взлетает и колышется. Зрачки Егора расширяются. Я замираю в полуобороте, разглядываю свою спину. Кажется, что на обнажённое тело ювелирно нанесен замысловатый белоснежный узор, напоминающий покрытые инеем веточки. Я смеюсь. Я счастлива. Хочу сделать полный оборот. Резко поворачиваюсь и замечаю на взметнувшейся ткани алое пятно. Я подхватываю руками складки подола. Их так много. И они краснеют на глазах. Кровавый расползается по белому. Я накидываю всё новые и новые слои материи, прижимаю их изо всех сил… и бегу. Бегу до рези в глазах и боку. Хочу закричать и не могу. Просто бегу.

Аня дёрнулась во сне. Егор очнулся, нашарил кнопку ночника. Аня напряглась и забилась, собирая и вдавливая тонкое одеяло между ног. Он поднялся и привлёк её к себе за плечи, удерживая сотрясания. Она открыла глаза. Села и уставилась на сбитое покрывало. Провела по нему рукой и выдохнула.

— Сон, это просто сон. — Егор приобнял её застывшие плечи и нежно погладил. Она снова выдохнула и обмякла. Он притянул её ближе к себе, параллельно высвобождая из скомканного одеяла.

— Сон закончился, — шептал ей в темечко, обнимая крепче.

— Ты был в нём. Такой…красивый. И я в твоих глазах была очень красивой.

— Так и есть.

Она фыркнула. Он оторвал её от себя, приподнимая подбородок.

— Посмотри в мои глаза. Внимательно. Сама увидишь, что ты такая и есть.

Аня всматривалась в своё отражение. Провела по щекам Егора, прочертила его брови. Одновременно запустила пальцы ему в волосы и прижалась губами к губам. Он тут же откликнулся. Поцелуй получился неистовым, требовательным и поглощающим. Соединял и подтверждал.

Егор опустил Аню на подушки. Она внезапно упёрлась руками ему в грудь.

— Егор, — подрагивание щёк, поджатые губы, частое дыхание заплакали за неё.

Он навис над ней в ожидании, не шевелился и не подгонял.

— Они же меня не…

— Нет, — он поймал её взгляд, — нет.

Она обхватила его лицо и притянула к себе. Руки сдирали одежду, неважно чьи и неважно чью. Губы разъединялись на мгновение и сталкивались вновь, с напором и нетерпением. Егор потянулся к тумбе. Аня перехватила его руку.

— Я хочу так. Во мне столько лекарств, что тебе не о чем беспокоиться.

— Анюта…

Но она уже снова целовала его, раскрываясь. Сама проскользнула под него и обвила ногами.

— Плотнее. Егор, плотнее, — вбирала его в себя взаимопроникновенно.

— Я тебя раздавлю, — он пытался удержаться хотя бы на локтях, но она вжимала его сильнее в себя.

— Женщину не раздавить мужским телом, — убеждённо опровергла его слова между поцелуями.

Они вспоминали друг друга, переплетаясь, опаляя и лаская дыханием, кожей и выстукивающим обезумевшим пульсом «люблю».

— Женщина, — Егор рисовал пальцем кривые линии по её шее и груди, — ты откуда взяла про не раздавить мужским телом?

— Личное наблюдение опытным путём, — она выгнулась и медленно потянулась.

Егор улыбнулся, щёлкнул выключателем, гася свет, но Аня успела увидеть, что она действительно красива в зеркале его глаз.

Время полетело. Насыщенно и продуктивно. Скрепя сердце Егор согласился, чтобы Аня несколько раз самостоятельно уехала в училище на мотоцикле. Для неё это был шаг к восстановлению самостоятельности, когда они расходились порознь по своим делам. Для него — сплошной пыткой, единственным оправданием которой была её искренняя улыбка и уверенно расправляемые плечики. Себе он мог честно признаться, что с откровенной радостью ждал осенних дождей и скорого похолодания, чтобы загнать Ижика в крытый гараж до весны.

Он начал улавливать моменты, когда она засыпала и просыпалась. Вроде бы одинаково лежала рядом, но внутреннее состояние менялось. Перед дверью в квартиру Егор без сомнений мог определить дома Аня или нет. Он будто настроился на её волну, которую безошибочно ловил даже на расстоянии. Словно с того дежурства у больничной кровати, когда он звал её вернуться, а сам еле держался от усталости, слабости, бессилия и отчаяния, они спаялись и с тех пор не просто угадывали, а предугадывали настроение друг друга, когда бледнеющие или, наоборот, розовеющие щёки говорили больше любых слов, когда она протягивала руку, а его устремлялась ей навстречу, еще до осознания самого движения. Каким-то непостижимым образом Егор чувствовал, если она оставалась после занятий в общежитии. Аня всегда сообщала ему об этом, но он знал заранее. Иногда набирал её и слышал в приветственном «Егор» колыхание волос и цоканье языком на его интуитивное преддверие её предупреждения «я побуду с Васей пару часов».

— Заберёшь меня сегодня после занятий? — Аня подала ему чашку кофе.

Егор принял, погладив пальцы Ани.

— Конечно. От училища?