– Но Дядьки считают людей родичами! – взволнованно воскликнул Мазайка. – Наша семья их этому учит уже несколько поколений! Если они узнают, что люди могут быть добычей… Мне даже подумать страшно, что будет! Ночной Гость зараз перекусывает лосю ногу!

Глаза Учая полыхнули, озарившись новой мыслью, но он не подал виду.

– Да кто же говорит об охоте на людей? – вкрадчиво ответил он. – Пока я просто хочу, чтобы твои волки помогли прогнать врагов с нашей земли. Ведь ты тоже хочешь, чтобы те, кто убил нашего вождя и замышляет козни, убрались отсюда, правда?

– Да-а, – протянул Мазайка.

Учай говорил правильно. Как можно не хотеть, чтобы враги ушли?

– Ну вот! Я всего лишь хочу, чтобы Дядьки пугнули мамонтов и заставили их бежать через Лосиное Горло. В этом-то ведь нет ничего запретного? Разве Дядьки не помогают нам на охоте? Разве они не стражи нашего рода?

Мазайка нахмурился. В словах Учая не было ни слова лжи. Но…

– Пошли с нами, Мазайка. – Сын вождя обнял его за плечи. – Сегодня ты вместе с воинами выступишь на защиту родной земли! Не каждый отрок удостоился такой чести! А я скажу тебе, когда призвать стаю…

Разоренный острожек и селение предателей-ингри остались далеко позади. У длинной каменистой отмели, напоминавшей язык, погруженный в холодную воду, мамонты замедлили свой бег, а там и вовсе остановились.

– Что такое? – Ширам недовольно пихнул в спину сидящего на холке зверя Умги.

Тот что-то пробурчал себе под нос.

– Он говорит – братья устали и хотят пить, – перевел Хаста, сидевший на другом мамонте.

Жрец был бледен – в ушах у него все еще стояли звуки ударов и крики жертв. Остальные уцелевшие арии выглядели не лучше. Аюр в ужасе глядел то на Ширама, то озирался назад. В руках у него был лук и стрела, но от неожиданности он даже не успел воспользоваться ими. Двое уцелевших молодых охотников, которые ухитрились на бегу взобраться на вьючного мамонта, сидели на тюках, вцепившись в шерсть, и ошеломленно молчали.

– Скажи ему, что сейчас не время отдыхать, – велел Ширам, который единственный, кроме мохначей, сохранил самообладание. – За нами может быть погоня!

– Братья хотят пить, – повторил Умги, к большому удивлению накха, на искаженном, но вполне понятном языке Аратты. – Спускаться надо.

Он будто стек по спине огромного зверя на землю и, нимало не заботясь о том, что Ширам и молодой царевич еще наверху, стал развязывать узлы длинных кожаных ремней, удерживавших на спине мамонта легкую резную башенку.

– Ты что делаешь? – возмутился Ширам, в мгновение оказываясь рядом с дикарем.

– Это ваше, – не глядя на него, ответил Умги. – Нам не надо. Мамонт – мой. Он мой брат. Воду пить и обратно идти.

– Стой! – Накх ухватил мохнача за длинные космы. – Ты что это задумал?

Над его головой тут же мелькнул свернутый в кольцо хобот. Еще миг – и он выпрямится, сбивая с ног обидчика. А затем… Ширам знал, что может статься, если этакая шерстяная гора наступит на человека.

– Что ты задумал? – повторил он куда мягче, отпуская нечесаные патлы вожака погонщиков и еле сдерживаясь, чтобы не всадить ему в брюхо кинжал.

Подлый мохнач! Ширам изо всех сил пытался подавить в себе ярость. Так, значит, все это время он прикидывался, что не знает языка ариев, а сам следил за ним и слушал их разговоры? Может, мохначи все тайно владеют человеческим языком? Чего он еще о них не знает?!

– Мы не воевать с лосиным народом. Мы не любить их, – холодно глядя на него, сообщил мохнач. – Только медвежьи люди – враги.

Он махнул рукой на полночь.

– Постой! – У Ширама перехватило дыхание. – Вы что же, знали о медвежьих людях?

– Мой дед туда ходить – много наших полегло, – безразлично ответил Умги. – Теперь и ваших много. Медвежьи люди убивать всех.

– Что же ты не рассказал об этой земле?!

– Мы не хотеть идти, – напомнил мохнач, продолжая развязывать узлы. – Ты сказал – надо. А сейчас мы все идти назад – к лосиным людям.

– Повтори, что ты сказал!

Ширам было подступил вплотную к мохначу, но хобот вновь взвился над его головой.

– Мы убили ингри. Братья потоптали их. Они не хотеть. Теперь им плохо. – Умги похлопал косматый бок своего побратима. – Он весь болит. Мы идем к ингри говорить, что не хотеть убивать их.

– Но ты подрядился доставить нас в обе стороны!

Дикарь кивнул.

– Вас тут оставлять, мы идти к ингри. Когда снова пойдем, вы тут стоять, мы забирать.

– И когда же ты пойдешь обратно?

Умги поглядел на него задумчиво, пытаясь подобрать слова, описывающие неопределенно долгий срок – значительно более длительный, чем подвластные ему три дня.

– Снег придет, земля станет.

– Но до снега еще долго!

– Братьям плохо. Им много ходить и кушать.

Легкая башенка качнулась и съехала набок. Аюр, который сверху с недоумением наблюдал за беседой, едва не выпал из нее, но все же успел схватиться рукой за золоченый столбик и неловко спрыгнуть на землю. Его подхватил Хаста, который спустился вниз сразу, как только понял, к чему клонится дело.

– Вы свое забирать, мы уходить, – сказал Умги, исподлобья глядя на накха.

– Э нет! – сквозь зубы процедил саарсан. – Вы поите своих зверей, и мы все быстро идем дальше!

– Воду пить, уходить. – Мохнач указал на остальных погонщиков, сгружающих на землю тюки с имуществом большой охоты. Даже Айха, бросая печальные взгляды на Хасту, вместе с остальными освобождала братьев от поклажи. Намерения перепуганных и обозленных южан не шли ни в какое сравнение с душевной болью, от которой страдали ее родные звери…

– Вы никуда не пойдете!

Ширам отпрыгнул в сторону, и в руках его словно выросли метательные ножи.

– Грузите все на место!

Умги злобно насупился. Другие мохначи развернулись в его сторону, перекидываясь короткими хриплыми возгласами, – и, словно эхом отвечая на их недовольство, мамонты начали неторопливо выстраиваться полукольцом вокруг крошечного отряда.

– Мы уходить.

Звонкий лай прервал их ссору. Священная гадательная собака подскочила к мохначу и начала прыгать вокруг него, заливисто гавкая.

– Погляди-ка сюда, Умги. – Хаста подошел к старшему погонщику, доставая из своей сумки какой-то свиток.

– Мы уходить, шаман, – подозрительно глядя на рыжего жреца, предупредил мохнач.

– Нет. – Хранитель тайного знания отрицательно мотнул головой, будто взмахнул факелом. – Смотри сюда. Ты знаешь, кто это?