– Вы убили другого человека.

– А-а... – протянул, многозначительно кивая головой, Шульц. – Мы убили другого... Мне теперь все ясно. Но и мы стали другими. Я уже не тот человек, которому ты хотел отомстить двадцать лет назад. Но если ты спросишь, как бы я поступил на твоем месте, я отвечу: «Убил бы». Проблема в том, что я не могу вернуть разум и чувства, которые были у меня двадцать лет назад.

И снова Шульгин помолчал, тщательно подбирая слова.

– А жемчужину мне до сих пор жаль. Она не мучилась – правда. Я выстрелил ей в сердце. Она умерла сразу. Но я на всякий случай «проконтролировал» ее. – Он в недоумении пожал плечами. – Почему ты не плюнешь мне в лицо?

– Всему свое время.

Шульгин непритворно рассмеялся.

– Я рад, что ты жив. Честно. Правда, протянешь ты недолго – вот о чем я буду искренне жалеть. – Шульц набросил на лицо гримасу отвращения. – Шеф стал старый, но не менее ядовитый, чем раньше, постоянно брюзжит, как будто опасается предательства, ложится с ним и встает с ним: «Если ты не в центре, ты на другой стороне». – С этими словами Шульгин набрал номер телефона шефа и поднял руку, призывая всех не просто к тишине, а к идеальной тишине. Нарушал ее только он, начальник службы внутренней безопасности ГТК, обеспечивающий стопроцентную конфиденциальность и этому телефонному разговору, который продлился без малого три минуты.

Сергей Тараненко наконец-то получил ответ на вопрос, который не давал ему покоя: почему Еретик проиграл поединок. Другой вопрос: почему Инсаров начал именно с Еретика, человека, который, в общем-то, не был причастен к убийству Ольги Чирковой? Хотя, кажется, ответ очевиден: все равно, с кого начинать, лишь бы вывести главную фигуру на клетки.

«Остались ли свидетели той истории?» – спрашивал себя генерал. Да, свидетелей несколько человек, их можно пересчитать по пальцам. Мысленно Тараненко перенесся на двадцать три года назад, из Женевы, где он находился сейчас, в Москву советскую, и увидел себя со стороны. Он в так называемом «холле» психиатрической клиники. Открывается дверь, и полуподвальное помещение наполняется людьми: Шульц, Куница, Зубочистка, Еретик. Он подсознательно выделил Зубочистку и Шульца, эту неразлучную парочку, откликающуюся на «коллективный» позывной «миннорозыскные собаки». «Может, они возьмут след?..» Всего, включая генерала, пять человек. Но знает ли об этом Виктор Инсаров? После встречи с Еретиком, своей первой жертвой, – да, наверняка знает.

У генерала Тараненко был богатый выбор средств погасить любой скандал, связанный с его именем, устранить любую проблему. Так, во время развода со второй женой, обратившейся в одну лунную ночь в светскую львицу, когда дело коснулось дележа движимого и недвижимого имущества и все это, разумеется, выплеснулось в прессу, – так вот, он воспользовался приемом «информационная перегрузка». Он слил в СМИ море информации, основную часть которой составляли «абстрактные рассуждения, ненужные подробности, различные пустяки и „мусор“. В результате никто не смог разобраться в истинной сути проблемы. В другом случае, в котором виновником в дорожно-транспортном происшествии, повлекшем за собой жизнь двух человек, стала его 19-летняя дочь, он использовал „обратный“ прием, называемый специалистами по воздействию на сознание „дозированием информации“. Сообщалась только часть сведений, а остальное тщательно скрывалось. Это привело к тому, что „картина реальности“ исказилась, стала непонятной. И в этой затянувшейся на долгие годы истории Сергей Тараненко был готов применить любимый прием министра пропаганды нацистской Германии Йозефа Геббельса. Он утверждал: „Чем наглее и неправдоподобнее ложь, тем скорее в нее поверят“. Главное, подавать ее максимально серьезно.

Похоже, этим приемом воспользовался и противник генерала Тараненко. Виктор Инсаров выдал себя за другого человека и только благодаря этому ходу оказался жив. Он взял на себя вину за убийство двух человек, избежав опознаний, очных ставок и прочих следственных действий, и суд счел признание обвиняемого как основание и приговорил его... Сколько же он отсидел? Пятнадцать, двадцать лет? Сколько у него времени ушло на подготовку к возмездию? Восемь лет? Три года? Нет, не восемь. Даже три года много – это в том плане, что за этот срок можно перегореть и уже готовиться не к возмездию, а к примирению.

Генерал снова пересчитал свидетелей, и на этот раз у него получилось на одного больше. Он снова побеспокоил Михаила Шульгина.

– Завтра я прилетаю на самолете в Москву.

– Да, я знаю, шеф.

– Доставьте его в пакгауз[4]номер три в Домодедово.

Шульц мысленно выругался: пакгауз номер три в таможне называли личным гаражом начальника службы. Придется переть через весь город, около ста километров с севера на юг. И, что самое досадное, на пути встретится не один склад таможенной службы. Таможни располагаются в морских и речных портах, в международных аэропортах, на пограничных пунктах и на железнодорожных станциях... А пакгаузов не счесть. Есть и такие склады, о которых, кроме двух десятков человек из высшего руководства таможни, никто не знает. Никто не догадывается, сколько там конфискованных товаров, начиная с новеньких «Мерседесов»...

– Еще одно, – продолжил Тараненко после паузы. – У него был сообщник. – Генерал не решился назвать Инсарова по имени, может быть, по той причине, что не верил в воскрешение и пока не усомнился в профессионализме своих людей. Но что случилось двадцать три года назад? Кто дал осечку? Неужели Шульгин и Куницын сфабриковали убийство? Нет, против этого говорила статья в стокгольмской газете. Кое-что позабылось за эти годы.

Он продолжил:

– У него был сообщник. Об этом кричат детали убийства Руслана Хакимова. Выдави из него признания, повесь его на собственных кишках, но так, чтобы я смог поздороваться и попрощаться с обоими. С обоими, Михаил, ты меня понял?

– Хорошо, шеф, все сделаем.

– Еще одна вещь.

«Сука!»

– Года три назад Шестков – я имею в виду главврача известной нам клиники – находился в подольском пансионате. Побеспокойся о том, чтобы он остался там.

– Это все?

– Дело срочное.

– Конечно.

Генерал не мог обойти стороной и медбрата, грибная фамилия которого вылетела у него из головы. Но от него Тараненко избавился во время краткосрочной командировки Шульгина и Куницына в Швецию. Медбрата утопили в его собственной ванне Зубочистка и Еретик. Обычно детали генерала не интересовали, но в этот раз он по необъяснимой причине не прервал многословного Еретика, который подробно смаковал подробности убийства Груздева. Как тот, придавленный двумя парами рук, бился в ванне, наполненной теплой водой, и пускал пузыри; как пахли эти пузыри нечищеными зубами, запущенными легкими и переполненным желудком; по словам Еретика, дыхание Груздева не прошло очистку «всеочищающей водой».