– Чего нашел?

В дверях стояла Вуду во всей первозданной эбеновой красоте, не озаботясь даже накинуть свой халатик. Оно и верно, чего и кого теперь стесняться?

– Да вот… – неопределенно сказал я. – Никого не трогаю, починяю примус…

– Это что за цитата?

– Булычев. Писатель такой был…

– А это что за бирюлька?

– А это мы спросим у нашего друга, когда он проснется.

– А он проснулся, – поведала Вуду.

– И чего ж не идет пожелать мне доброго утра?

– Стесняется…

Он еще и стесняется.

Положительно, меняются люди на глазах. Если бы кто-нибудь раньше мне сказал, что Мартин стесняется, я бы ухихикался.

– Ну ладно, раз гора не идет к Магомету… или как там…

Мартин сидел на кровати, стыдливо прикрывшись одеялом.

– Привет, – сказал он, потупив очи.

– Привет. – Я бросил ему штаны. Они были сырые и в ошметках грязи.

– Я… Это… – начал было Мартин, но я махнул рукой:

– Опустим.

– А ты говорил: голубой, голубой… – ехидно сказала Вуду, появляясь (уже в халатике) в дверях. – Все бы голубые такие были…

– Нет, ну ради спортивного интереса: ты чего, сменил ориентацию? У врача был? – спросил я без доли иронии. Мне и впрямь было интересно.

– У врача? – Мартин похлопал ресницами. – Зачем? У меня все нормально. Я ж не трансвестит какой-нибудь, у меня все в порядке…

– И замечательно. И очень хорошо. А теперь скажи, господин «все в порядке», что вот это такое, – я поднял зажатый в пальцах пакетик, – и какого дьявола ты шастал вчера вокруг штаб-квартиры «Края» и потом выскочил прямо на нашу машину? И учти, я тебя не выпущу, пока не расскажешь.

Я сильно сомневался, что помешаю Мартину уйти, если он того захочет, но сейчас он, как выразилась Вуду, стеснялся, то бишь был передо мной виноват. Будем ковать железо, пока горячо.

– Это микросхема, – сказал Мартин хмуро. – Вставляется вот сюда.

Он похлопал себя ладонью по шее.

– На хрена?

– А чтобы потом чего-то с ее помощью делать. Чего-то нехорошее. Я не знаю, что именно.

– Так. А чего вертелся в кустах?

– А следил. Работа у меня такая.

– Внешняя разведка?

– Нет. Агентство «Акварис».

Не слыхал про такое. Что ж, очень даже может быть. «Акварис» так «Акварис».

– И что выследил?

– Ничего пока. Я тут очень-очень посторонним делом занимаюсь, а «Край» возьми и всплыви. А вот что вы там делали?

Ого! Он, кажется, начинает осваиваться. Очухиваться…

– Я там готовил материал. Для «Юропиэн геральд», если тебе интересно. Про этот самый «Край». Это запрещено?

– Да нет…

– О чем тогда разговор? Слушай, Мартин, мы знаем друг друга давно и вроде бы всегда были в одной лодке. Скажу честно, я здесь не просто ради бытописательства, я копаю, и копаю глубоко. Ищу компромат, если хочешь. И не могу его найти. Возможно, вот это, – я снова поднял пакетик с микроскопической электронной чепуховинкой, – и есть тот самый искомый кончик нити, за который нужно умеючи потянуть, дабы размотать клубочек… Поэтому я просил бы тебя потянуть за этот кончик вместе со мной. Что ты думаешь по этому поводу?

12. МАРТИН МЫЛЬНИКОВ

Частное агентство «Акварис»

Не то чтобы я ничего совсем не помнил и не осознавал… Смутно, это да, но что-то все-таки понимал. Немного. Особенно когда меня начали мыть, нещадно драя какой-то жесткой штукой, а обильная и противная на вкус мыльная пена попала в рот и глаза.

Стыдно признаться, но поначалу я решил, что тону… Мои попытки спасти собственную шкуру были грубо прерваны размашистым и чувствительным шлепком по морде, отчего у меня мигом повылетала пена из глаз, а заодно и некоторая часть хмеля. Я отрезвел настолько, чтобы сообразить, что никакие злобные сектанты не собираются меня предавать мучительной смерти через утопление. А значит, все не так уж и плохо.

Руки, которые меня мыли, были ловкие, сильные и почему-то черные… По какой причине обнаружился такой цветовой казус, я понял позже, в спальне, рядом с неистово сопящим Таманским, перед которым я чувствовал себя слегка виноватым.

Вуду, правда, заявила: «Костик против не будет, потому что он жутко милый. И вообще…»

Что «вообще», я не уловил. Потому как был все еще под мухой. Может быть, именно поэтому эбеновое спортивное тело девушки с торчащими, острыми и вызывающими сосочками привело меня в трепет. Именно, черт возьми, в трепет! Чего со мной не случалось… Очень давно не случалось. Особенно с женщинами.

Не скажу, чтобы я был яростным противником женского пола. Просто с мужчинами все гораздо проще, понятней и не бывает этих глупых проблем, какие часто случаются при эмоциональном общении с женщинами.

В общем, как бы там ни было, Вуду завела меня до легкого умопомрачения.

А этот мерзавец Таманский сопел и только брыкался, когда Вуду пыталась его разбудить, чтобы подключить к нашим играм. Я был не против, все наутро было бы легче…

Хотя, может быть, господин журналист совсем не спал, а тихонько подслушивал… Извращенец хренов.

Хотя, собственно, чья бы корова мычала…

Но основной сюрприз поджидал меня утром. Вместо того чтобы надуться как мышь на крупу, Таманский предложил мне сотрудничество.

И взялся вроде с правильного конца. Вцепился в микрочип, как фокстерьер в тряпку, не отодрать.

Только не знаю я, насколько полную информацию можно ему дать. Не из боязни, что он ее куда-то сунет или, там, воспользуется в шкурных целях… Просто было бы нехорошо и неправильно подставлять шею неплохого человека под государственную гильотину. Нечестно как-то… Ведь Таманский очень полезный во всяких разборках человек. А мы рвемся в одно и то же пекло.

Я сидел, прикрывшись одеялом, голова гудела похмельным набатом, ниже пояса ощущалась непобедимая усталость, а Таманский меня к стенке прижал и требует сотрудничества.

– Ну так что? – спросил Костя. Придется фильтровать информацию. Врать. Изворачиваться. Финты крутить. Он мне верить не будет… Пауза затянулась.

– Костя… – начал я.

В дверях появилась Вуду, облаченная в распахнутый халатик. Я пробежался взглядом по шоколадным ножкам. На редкость бесстыжая девчонка, как с ней Таманский связался?

– Костя… Ты вот что… Ты кофе мне сделай, а я пока в ванную схожу. Голова болит.

– Да? – изобразил удивленную радость Таманский. – А другое место у тебя не болит?..

Бормоча что-то бессвязное, я сбросил одеяло и направился в ванную.