Развернув стул, Флора опустилась на него, глядя то в одну сторону, то в другую. Столько всего происходило – и она оказалась в самом центре. Она посмотрела шоу с полчаса, потом убрала стул и развернула кровать. Устала после поездки, неплохо бы вздремнуть…

И замерла на первой же застежке. Ведущий уставился прямо на нее, зловеще ухмыляясь. Юнец моргнул, тоже таращась на нее. Толстяк почесался, пялясь на нее с первого ряда. Она не может раздеться у них на глазах…

Она огляделась и обнаружила выключатель рядом с дверью. Щелкнула – и сцена, что разыгрывалась вокруг нее, исчезла. Постепенно меркнущие стены, казалось, придвинулись ближе. Флора повернулась к единственной стене, оставшейся непрозрачной, и медленно разделась, не отрывая взгляда от знакомых изображений. Дети… она не видела их с последних полугодовых каникул. Поездка стоит так дорого, да еще и толпы людей…

Флора повернулась – и увидела три зеркальные стены. Уставилась на бледную фигуру перед собой, такую невыразительную на фоне угасающих послеобразов. Она сделала шаг. Худощавые фигуры со всех сторон, выстроившиеся в бесконечные ряды, повторили ее движение. Флора резко развернулась к знакомой стене, благодарно поймала взглядом тонкую линию, обрамлявшую дверь, картину с морем…

Закрыв глаза, она ощупью добралась до кровати, улеглась под одеяло и после этого рискнула поднять веки. Одинаковые кровати стояли в ряд, на каждой свернулась калачиком фигурка, словно в бесконечно протяженной больничной палате. Или в морге, где лежал весь мир…

Гарри жевал дрожжевую котлету и вертел головой, следя за действием на трех стенах.

– Это великолепно, Флора. Просто великолепно. Но может быть еще лучше, – добавил он загадочно.

– Гарри, а мы не могли бы переехать в квартиру побольше и отказаться от двух стен? Я…

– Флора, ты же не настолько глупа, чтобы не знать. Мне повезло, когда я отхватил эту квартиру. Свободного жилья нет, абсолютно никакого. – Он хохотнул. – В каком-то смысле эта ситуация нам выгодна: страхует от потери работы. Ты же знаешь, компания не уволит меня, даже если захочет, им не найти замену. Никто не получит работу, если у него нет жилья в городе. Так что я могу сидеть на своем месте сколько пожелаю. Может быть, рацион однообразен, но, бог мой, разве мы не продержимся? Кое-кому не грозит увольнение.

– Мы могли бы уехать из города, Гарри. В детстве я…

– О-о-о, только не начинай опять! – простонал Гарри. – Я думал, мы давно уже это обсудили. – Он устремил на жену полный боли взгляд. – Постарайся уяснить, Флора. Со времени твоего детства население увеличилось вдвое. Ты понимаешь, что это значит? В мире сейчас больше людей, чем родилось за всю историю человечества, не считая последнего полувека. Ты помнишь ферму, куда ездила ребенком: так вот, она забетонирована, там сейчас небоскребы. Ты помнишь трассы в чистом поле, по которым несутся личные автомобили: так вот, их больше нет. Нет никаких автострад, нет чистых полей, нет открытых мест, кроме тех, где снимают шоу, да еще президентской усадьбы в полтора акра. Впрочем, туда солнце все равно не заглядывает – вокруг высокие здания. Ах да, наверное, остались клочки суши, где выращивают то, что невозможно синтезировать или извлечь из моря.

– Но должно же быть место, куда мы могли бы уехать. Люди не предназначены для того, чтобы вот так проводить свою жизнь – вдали от солнца, от моря…

На лицо Гарри набежала тень.

– Флора, я тоже кое-что помню, – проговорил он тихо. – Когда я был маленьким, мы провели неделю на пляже. Я помню, как просыпался на рассвете, смотрел на небо в розовых и пурпурных красках, подходил к кромке воды. По песку шныряли какие-то мелкие создания, крохотные дикие существа. Я видел маленьких рыбок, скользящих по гребню прибоя. Я ощущал песок босыми ногами. Над головой носились чайки. И там даже было дерево… Но этого больше нет. Не осталось ни одного пляжа. Все кончено… – Он оборвал себя. – Не важно. Это было тогда. Сейчас есть то, что есть. Тот пляж залили бетоном, построили перерабатывающие предприятия. Фермы, парки и сады забетонированы. Но нам дали «Полностен», заменяющий все это. А потому…

В дверь позвонили. Гарри вскочил на ноги:

– А вот и они, Флора. Подожди немного, и увидишь…

В горле у Флоры что-то сжалось, когда из лифта вышел человек, бережно неся в руках рулон стенового экрана.

– Гарри…

– Четыре стены! – с триумфом возвестил муж. – Помнишь, я говорил, что строю кое-какие планы? Вот и оно. Клянусь Богом, Гарри Тримбл всем им показал!

– Гарри… я не могу… только не четыре стены…

– Я знаю, ты слегка ошеломлена, но ты этого заслуживаешь, Флора.

– Гарри, я не хочу четыре стены! Я этого не вынесу! Это все будет вокруг меня…

Гарри шагнул к ней и в ярости сжал ее запястье.

– Заткнись! – прошипел он. – Рабочие подумают, что ты выжила из ума. Ты этого хочешь? – Он улыбнулся пришедшим. – Как насчет кофлета, парни?

– Шутите? – осведомился один из них. Второй молча приступил к работе – развернул рулон, прикрепил контактные полоски. Еще один потянулся к картине с морем.

– Нет! – Флора бросилась к стене, словно пыталась прикрыть картины собственным телом. – Вы не можете их забрать! Гарри, не позволяй им.

– Послушай, сестренка, не нужны мне твои убогие картинки.

– Флора, возьми себя в руки. Я помогу уложить картины в твой шкаф в полу.

– Парочка идиотов, – пробормотал один из рабочих.

– Но-но, попридержи язык, – начал было Гарри.

Бормотавший шагнул к нему. Он был выше Гарри, крепкого сложения.

– Эй ты, ляпнешь еще что-нибудь – разорву на части. Заткнитесь и отвалите вы оба, ты и твоя карга. Я тут работаю.

Гарри застыл рядом с Флорой, его лицо побелело от гнева.

– А все ты и твои выкрутасы! – прошипел он. – Видишь, что мне приходится терпеть из-за тебя! Ух, как же мне хочется…

Рабочие закончили и ушли, оставив после себя четыре ослепительно сияющие стены.

– Гарри, – произнесла Флора дрожащим голосом. – Как ты выйдешь наружу? Они перекрыли дверь, заперли нас здесь…

– Не прикидывайся большей идиоткой, чем ты есть, – проорал Гарри, перекрывая грохот экранов, подошел к только что покрытой стене, провел по ней рукой и нащупал крохотную защелку. Панель, как обычно, скользнула вбок, открывая бесцветную поверхность двери, отгораживавшей лифтовую шахту. Через мгновение и эта дверь скользнула вбок, и Гарри протолкался в кабинку. Прежде чем створка захлопнулась, Флора успела увидеть его перекошенное от гнева лицо.

А вокруг нее ревели стены. Драка в салуне была в полном разгаре. Флора пригнулась, когда в ее сторону полетел стул, и развернулась: стул свалил с ног мужчину позади нее. Грохот стоял оглушающий. «Рабочий, тот, который злился, специально накрутил такой громкий звук», – подумала Флора.