Он знал об этом и ни о чем не жалел. Как знал и то, что вскоре для его Эиталле найдутся другие учителя и наставники. Для нее быстро отыщутся верные защитники. Она никогда не будет знать недостатка в поклонниках. И вряд ли вспомнит про одинокого, никому не нужного полукровку.

Викран дер Соллен с грустной улыбкой проследил, как одна из лиан на пробу коснулась кончиком его груди. Понимающе прикрыл веки, когда она отодвинулась, метя в его исстрадавшееся сердце.

Он ждал боли, холода, ждал собственного стона и даже заранее стиснул зубы, чтобы ничем не потревожить Эиталле. Ждал яркой вспышки в глазах, стремительно подбирающейся темноты. Неимоверного облегчения, свободы, ощущения полета, за которым наконец придет благословенный покой. Ждал чего угодно. И смерти. И проклятия. Готовился принять такую судьбу и соглашался, что так будет лучше… но оказался не готов к раздавшемуся за спиной короткому вздоху и полному ужаса вскрику:

— Не надо!

После чего вокруг неожиданно потемнело. Где-то совсем рядом раздалось неодобрительно урчание. А потом стало тепло. Уютно. После чего к нему порывисто прижалось что-то горячее, живое и срывающимся голосом прошептало:

— Пожалуйста, не умирай!

Мастер Викран непонимающе моргнул, но перед глазами все плыло, словно он смотрел на Эиталле через толстое, залитое дождем стекло.

Сделав над собой усилие, он чуть приподнялся и лишь тогда наконец увидел ее лицо. Расширенные от страха глаза, в которых уже истаивали знакомые лиловые искры. Ее мягкие волосы, водопадом хлынувшие на его плечи. Теплые губы, которых он совсем недавно касался. И нежные пальцы, непривычно бережно подхватившие его упавшую голову.

Он как во сне ощутил на себе тонкие девичьи руки. Смутно почувствовал, как его укладывают на мягкий мох, беспрестанно гладят неподвижное лицо. И неохотно разомкнул губы:

— Прости…

— Мастер Викран! — Айра со стоном прильнула к его груди, где расплывалось безобразное пятно. — Не уходите!

Он тихо вздохнул, не чувствуя больше ничего, кроме горечи, и снова неслышно выдохнул:

— Прости!

Не услышав нового вздоха, Айра отпрянула и в неподдельном ужасе уставилась на неподвижного мага, в котором больше не осталось жизни. На разметавшиеся в беспорядке черные волосы, мертвенно-бледную кожу, погасшие глаза. И его последнюю, немного виноватую улыбку, навеки застывшую на посеревших губах.

— Мастер Викран!

Айра с криком обняла его за шею.

— Учитель… лер… даже вы?!

Перводерево скорбно поникло, заставив девушку намертво стиснуть кулаки. Словно бы тоже опечалилось, видя ее неподдельное отчаяние. Ласково потянулось навстречу, пытаясь успокоить, коснуться листьями лица, на котором снова появились две мокрые дорожки. А затем сочувственно вздохнуло, словно говоря, что это не его вина — Сердце всего лишь честно исполнило последнее желание мага.

— Не смей! — вдруг яростно прошептала Айра, вскинув заплаканное лицо. — Ты слышишь: не смей его трогать!

Перводерево болезненно содрогнулось, пугливо отдернув лианы от тела. Его листья взволнованно зашевелились. Ветки тревожно закачались. Вдоль толстого ствола проступила длинная трещина, но Айра не видела: по-прежнему крепко обнимая бездыханного учителя, она тихо плакала и исступленно шептала:

— Не смей! Слышишь?! Возьми себе мое сердце! Возьми, но не трогай его. Вон оно, у тебя под боком! Бери, если нужно. Все, что хочешь, бери! Но его касаться не вздумай!

Перводерево снова содрогнулось до основания.

— У меня тоже есть право!

Оно болезненно скрипнуло.

— Я тоже пришла сюда живой! — горестно простонала Айра. — И хочу, чтобы он жил! Слышишь?! Я меняю его жизнь на свою! Ты не можешь мне отказать! А я отказываюсь, ясно?! Отказываюсь брать твое Сердце! Мне ничего не нужно, если погибнет он!

— Как ты можешь? — неслышно вздохнул заплутавший в листве ветер.

— Могу! Это мое право!

— Для чего? — недовольно шевельнулась вдалеке проснувшаяся лава.

— Потому что я прощаю его!

— Зачем? — тоскливо прошептали реки.

— Затем, что он мне нужен!!! — в отчаянии вскрикнула Айра, отчетливо сознавая, что уже опоздала, не успела его удержать. Просто не услышала и не поняла. Ни месяц назад. Ни этим утром, когда он утратил всякую волю к жизни. Все отдал ради того, чтобы жила она. А теперь просто умер, не прося пощады, не ища оправдания и больше даже не болея. Он умер. И теперь его сердце больше не болит. Не мучается и не рвется от осознания ошибки, которую он на самом деле не совершал.

— Верни его! — отчаянно вскрикнула девушка, когда в дупле сгустился туман. — Верни — или забери меня!

— Почему? — ласково вздохнула все понимающая земля.

Айра, в последний раз посмотрев на бледное, но по-прежнему красивое лицо, которое все последние дни упорно преследовало ее во снах — его сомкнутые веки, рассыпавшиеся по плечам короткие волосы, замершую грудь, в которой совсем недавно билось и болело живое сердце… для нее билось. За нее болело! Ради нее так долго молчало! И для нее же отдало даже себя! Его сердце. Любящее. Израненное. Несчастное. И очень одинокое.

Почему, они спросили?

Почему Викран дер Соллен?!

Она вздрогнула и неожиданно все поняла. А затем тихо вздохнула, крепко обняла мертвого мага и бережно погладила кончиками пальцев его гладкую щеку, на которой еще дрожали ее собственные слезы. Те самые слезы, что были пролиты на его иссушенную болью душу. Ради него. Ради того, чтобы он понял. И ради того, чтобы знал, что на самом деле все-таки был услышан. В последний миг. В последний раз. На последнем вздохе умирающего Эиталле.

— Потому что я люблю его, — прошептала Айра, прижавшись к наставнику всем телом. — И потому что не хочу его потерять. Верни его, Сердце, пожалуйста… кроме него, мне никто не нужен. Ни сейчас, ни через тысячу лет. Я просто его люблю, понимаешь? И если его не будет, мне станет незачем жить. Даже с тобой.

Она надолго застыла, с трепетом ожидая ответа. Уже ничего не боясь. Не плача. Но неустанно согревая его своим дыханием. Отдавая собственное тепло. Почти касаясь губами его неподвижных губ. Надеясь. Страдая. Отчаянно веря. И искренне желая, чтобы ее тоже услышали.

Айра не сразу заметила, как что-то изменилось вокруг. Не сразу поняла, когда груди Викрана дер Соллена коснулась крохотная струйка вездесущего тумана. Какое-то время не обращала внимания на то, как стремительно она втягивается в зияющую рану. А подняла с удивлением голову лишь тогда, когда совсем рядом гулко стукнуло чье-то сердце. Большое и сильное. Могучее. Живое.

На бесконечно долгий миг замерев от невероятной догадки, она быстро обернулась и ахнула. Потому что там, в неглубокой нише, где целых семь лет дремало ее детское сердечко, теперь оно было не одно. Сейчас оно мерно билось в паре с чьим-то другим. Гораздо большим. Сильным. Надежным. Билось в унисон. В одном и том же ритме. Уверенно, мощно, с каждой секундой все наращивая темп.