– Зачем ты это делаешь? – спрашивала она. – Зачем закрываешь меня, изолируешь от людей и лишаешь свободы? Я уже не человек!

– Так будет лучше для тебя, – говорил он с улыбкой. – Просто верь мне. Однажды ты все поймешь.

В ноябре позвонила Габриэлла. Она вбила себе в голову идею организовать перед Рождеством на площади в Амбре трехдневный базар. Из выручки она хотела купить игрушки для местного детского сада и покрасить помещение «Asilo Infantile».[65]

– Это хорошо и для тебя, – сказала она Нери, – если окружающие запомнят меня как человека, который заботится об общественном благе и делает добро. Вот увидишь, это откроет перед тобой все двери. Люди в Амбре будут больше доверять тебе.

«Еще больше доверять не надо», – мрачно подумал Нери, но не произнес этого вслух, потому что не хотел портить жене настроение.

– Конечно, – только и сказал он. – Наверное, так и будет. Делай, как хочешь.

По этой причине Габриэлла позвонила в Ла Пассереллу. Йонатан взял трубку, и она спросила, нет ли у них какой-нибудь одежды, мебели, предметов домашнего обихода или мелочей, которые им не нужны.

– Конечно, у нас наверняка что-то есть. Мы с Софией посмотрим, что можно отдать в качестве пожертвования.

– Ты не будешь возражать, если я приеду к вам? Тогда я прямо на месте могла бы решить, что из того, что вы приготовили, можно пустить в дело, а что нет. И тебе не придется тащить все в Амбру.

– Нет, – решительно сказал Йонатан. – Нам это не подходит.

– Это ненадолго, – настаивала Габриэлла. – Десять минут, а потом я уеду и заберу с собой вещи.

– Нет. Извини, Габриэлла, но София чувствует себя не очень хорошо. Она на восьмом месяце и не хочет, чтобы ее беспокоили.

– Что-о-о-о? Она на восьмом месяце? Я и не знала! Это же прекрасно!

– Габриэлла, прошу тебя! Это должно остаться между нами, хорошо? Боюсь, я проболтался. София не хотела, чтобы кто-нибудь знал о ее беременности, пока ребенок не появится на свет.

– От меня никто ничего не узнает.

– Спасибо, Габриэлла. В ближайшие дни я загляну к тебе, – сказал Йонатан, надеясь закончить разговор.

Но для Габриэллы тема не была закрыта.

– Я могу поговорить с Софией?

– Нет. Она спит.

– Тогда я позвоню вечером.

– Позвони. Чао, Габриэлла. Привет Донато.

И он положил трубку.

– Я не сплю, – раздался тихий голос.

Йонатан обернулся. София стояла в дверях. Ее губы дрожали.

– Я хотела бы поговорить с Габриэллой.

– В другой раз, любимая.

Он вздохнул с облегчением. Непохоже, что София слышала его рассказы о ее беременности.

– Почему ты не говоришь правду?

– Потому что я люблю тебя, мое сокровище! – прошептал он. – И если ты меня тоже любишь, то будешь держаться в сторонке и откажешься от телефонных звонков. Еще какое-то время. Разве это так трудно?

– Нет, – обескураженно ответила она.

– Вот видишь. Когда-нибудь ты все поймешь. Если ты будешь делать то, что я говорю, это и будет доказательством твоей любви ко мне.

Он поцеловал ее в голову и вышел из комнаты.

– Летом у меня снова будет работа для тебя, и ты сможешь прийти сюда, – сказал Йонатан в конце октября Серафине. – А сейчас мы сделаем перерыв на зиму.

– Что-о-о?

Йонатан никогда бы не поверил, что такой человек, как Серафина, может смотреть взглядом, исполненным ненависти.

– Вы выбрасываете меня на улицу? Что это значит, черт побери? Почему вы просто не снизите мне количество отработанных часов, как в прошлом году, когда было меньше работы? – спросила Серафина и уперла кулаки в бока.

– Потому что мы сделаем перерыв на зиму! Я что, недостаточно ясно выразился?

Серафина издала такой звук, словно пыталась выплюнуть попавший в рот волосок, собрала свои вещи и ушла. Йонатан не думал, что она снова согласится работать у него, но иначе поступить не мог. В следующем месяце Серафина была ему в доме не нужна. Никто не должен был видеть Софию. Так что весной ему придется нанять новую прислугу.

Так должно было быть.

Он пошел в кладовку, достал ведра, тряпки, швабру и начал мыть кухню.

– А где Серафина? – спросила Аманда, когда пришла на обед в кухню.

– Она у нас больше не работает, – ответил Йонатан, – поэтому я сам навожу порядок в кухне.

– Что. за глупости? Серафина была лучшей из всех, кто у нас когда-нибудь работал. Почему ты ее выгнал, черт возьми? Ты что, сошел с ума?

– Серафина ушла сама, Аманда. Может быть, она нашла что-то получше. Я слышал, что американцы платят в два раза больше.

– Черт бы побрал этих американцев, у которых денег куры не клюют! – проворчала Аманда, и на этом тема для нее была закрыта, а Серафина забыта.

– Я хочу на всенощное богослужение, – сказала София за день до Рождества. – Пожалуйста, давай сходим вместе!

– Нет.

Голос Йонатана звучал так категорично и холодно, что напоминал лязг закрываемой на ключ железной двери в тюремную камеру.

София невольно вздрогнула и спросила:

– Почему?

И тут же поняла, что это было ошибкой. Он снова разозлится, а она все равно не получит ответа.

– София, пожалуйста, оставь меня, в конце концов, в покое со своими вечными вопросами! Это будет продолжаться уже недолго. Может, еще до весны, а потом ты снова можешь делать все, что захочешь!

– Я твоя жена, а не пленница, Йонатан.

– Ты – все в моей жизни, София! Ты – моя жизнь и моя любовь, ты – все, на что я надеюсь и чего желаю. Без тебя я не могу дышать, спать, есть и пить, понимаешь? Ты – самое ценное, что есть у меня, поэтому, будь любезна, дай мне возможность защищать и охранять тебя. Я несу за тебя ответственность.

София замолчала. Что она могла сказать на это? Его слова звучали словно любовное объяснение змеи перед тем, как она проглотит кролика.

Она любила Йонатана так, как еще никогда не любила ни одного человека, но при этом чувствовала, что с каждым днем маленький кусочек ее любви уходит, потому что она больше не понимала его, а он все больше и больше наводил на нее страх. До свадьбы София была уверена, что знает его, а сейчас у нее все чаще и чаще возникало ощущение, что рядом чужой человек.

После свадьбы Йонатан перестроил дом, маленькую квартиру для гостей, кладовку и пристроил небольшой чулан к их совместной квартире. У Риккардо и Аманды было по комнате, но общей комнаты у них не было. Когда каменщики и маляры закончили ремонт, Йонатан обставил дом и провел Софию по новым помещениям.