— Твое предложение имеет смысл, — сказал он. — Я прикажу написать письма и отослать их людям Маршала. Мой гонец может отправиться вместе с тобой, поскольку я уверен, что ты, как мой юстициарий, захочешь лично убедиться в том, что они будут доставлены.

В глазах Мейлира загорелся мстительный огонек:

— Это доставит мне истинное удовольствие, сир.

Отпустив Мейлира, Иоанн уселся пить с Филиппом Прендергастским и Джеком Маршалом, людьми, занимавшими высокое положение в свите Маршала. Когда он хотел нарядиться обаятельным, гостеприимным хозяином, наряд был очень ему к лицу и сидел идеально. Он болтал о разных вещах, о погоде, о том, какие красивые в Вудстоке дома, о вчерашней охоте, но в то же время он, как кот, на мягких лапах подкрадывался к добыче. К концу второй чаши вина он перешел в нападение.

— Вы являетесь людьми высокого положения и чести, и я уже некоторое время рассматриваю возможность наградить вас привилегиями в Ирландии, чтобы вы стали моими арендаторами, разумеется, если вы сами этого захотите, — улыбаясь и вопросительно глядя на собеседников, он жестом велел слуге заново наполнить чаши. Вино было одним из лучших — малиновое с пряностями.

Прендергаст быстро огляделся по сторонам, чтобы понять, кто еще слушает. Под глазом у него дергался нерв, и Иоанн почувствовал, как его дыхание участилось, и понял, что рыба заглотила наживку. Однако выражение лица Джека Маршала было удивленным — похоже, он был готов возражать.

— Я очень хорошо помню твоего отца, — мягко обратился к нему Иоанн. — Он погиб в Мальборо, защищая замок; он был моим кастеляном и всегда служил мне верой и правдой. Ты мог бы получить все земли, принадлежавшие твоему отцу, но по капризу судьбы не получил ничего. Хотя ты был наследником, а все досталось твоему дяде и со временем перейдет к его сыновьям, а не твоим.

Джек Маршал пожал плечами:

— Так уж устроен мир, сир. Я не единственный старший сын, который пропустил свою очередь наследования из-за незаконного рождения.

Иоанн простер к нему руки.

— Разумеется, нет, но у такого солдата, как ты, есть возможность достичь гораздо большего и получить намного больше, чем те скромные владения, которые были даны в приданое твоей жене. Я бы хотел как следует тебя наградить, чтобы твое благополучие возросло. То же относится и к тебе, милорд, — обратился он к Филиппу Прендергасту. — Твоя жена — старшая дочь Ричарда Стронгбау. Как и мой родственник Мейлир, ты утвердился в Ленстере задолго до того, как туда ступила нога графа Пемброукского. Как ваш правитель в Ирландии, я вправе наградить вас за вашу службу… что скажете?

— Джек, иди сюда. Что скажешь? — Вильгельм обходил кругом коня, выставленного на продажу торговцем лошадьми, разглядывая животное с разных сторон. Это был красивый вороно-чалый конь с выгнутой шеей и мощными мышцами, выведенный в Испании. Летом его шерсть заблестит как сталь клинка, а сейчас в ней было полно белых волос. Однако торговец хорошо знал, как представить лошадь покупателям в более выгодном свете. На плюшевой шкуре животного не было ни следа грязи, ни пятнышка навоза, копыта были смазаны и отполированы, а грива и хвост причесаны волосок к волоску, так что в морозном свете они сверкали, как струи водопада.

— Для войны? — с сомнением спросил Джек.

— Нет, для разведения. У моего скакуна что-то зубы становятся длинноваты. Если его свести с той кобылой из Фландрии, может получится хорошее боевое потомство.

— А, тогда ладно, — Джек обошел коня, чтобы произвести необходимую оценку, заглянул коню в рот, проверил ноги, приподняв копыта. Вильгельм гадал, глядя на племянника, что же не так. Джек как будто все время в чем-то сомневался, о чем-то беспокоился и старался избегать его взгляда.

— Думаю, стоит о нем подумать, — продолжал Вильгельм. — Он отлично слушается, выдержанный, хотя, конечно, все преподносят иногда сюрпризы.

При этих словах Джек начал краснеть от шеи до лица. Он выпрямился, отвернулся от коня и обратился к Вильгельму:

— Сэр, я должен вам кое в чем признаться.

Вильгельм согласно кивнул, поскольку подтвердилось его предположение:

— Раз ты хочешь сделать признание мне, а не Богу, я могу предположить, что это касается меня и чего-то, что я не одобрю.

Джек прикусил щеку.

— Король предложил мне земли в Ирландии и должность его маршала в обмен на службу пяти рыцарей.

Новости взволновали Вильгельма, но едва ли удивили. Он сложил руки:

— Так в чем же ты хочешь признаться? В том, что согласился?

Джек посмотрел на него с обидой:

— Нет, сэр. Я сказал, что мне нужно подумать. Мне показалось, что для меня будет честью спросить сначала вашего совета.

— А ты хочешь эти земли? — спросил Вильгельм и засмеялся над собой. — Ха, разумеется, ты их хочешь, надо быть полным дураком, чтобы их не хотеть, но не потребует ли король от тебя чего-то еще, кроме службы пяти рыцарей, а? — его губы скривились в горькой усмешке. — Я должен был бы этого ожидать. Иоанн мстит мне за то, что я стал вассалом Филиппа французского ради Лонгевиля, — он одарил племянника долгим взглядом. — А на сколько кусков можно расколоть твою верность, Джек? Что ты готов отдать Иоанну, а что оставишь мне?

Джек попытался выдержать взгляд Вильгельма, но не смог и уставился в землю.

— Я не отрицаю, что он предлагает мне что-то, от чего я не могу отказаться, но я и дальше буду служить вам всем, чем смогу.

Вильгельм с сомнением усмехнулся.

— Ты поймешь, что служба двум хозяевам — это обоюдоострый меч, — он махнул рукой. — Ступай, принимай его взятку. Я не стану тебя стыдить.

— Но вы станете обо мне хуже думать, — произнес несчастный Джек.

— Мне кажется, то, что ты пришел со мной посоветоваться, — это поступок честного человека. Это требует мужества, и я не виню тебя за то, что ты принял его предложение. Выбирай свой путь и не оглядывайся. Я сомневаюсь в том, что другие так же придут ко мне, чтобы сообщить о том, что переходят на сторону Иоанна. Мне придется самому гадать, кого он чем подкупил, возможно, я смогу это понять по открытым насмешкам и ухмылкам во дворце.

Джек из красного сделался пунцовым.

— А вы знаете о том, что он и другим это предлагал?

— Это же очевидно, разве нет? — проворчал Вильгельм. — Король не стал бы подкупать моего племянника и больше ни с кем это не обсуждать. Это нужно ему, чтобы нанести удар моему чувству собственного достоинства и для уменьшения моей власти.

Джек выглядел убитым.

— Вам следовало поступить, как с самого начала советовал Жан Дэрли: взять их сыновей в заложники.

— Это мало что изменило бы, раз мои сыновья у короля, — он вздохнул и почувствовал, как тоска накрывает его серой волной. — Так кого же он обхаживал и кто соблазнился?