И видишь, мне помогло все это вспомнить то, что тебя посадили в камеру. — Черт, действительно, и мне кажется, что сейчас Лиза Домбровски танцует вот здесь, возле умывальника…

Бенжамин Хорн мечтательно описал дугу рукой с зажженной сигарой. — Вот здесь. — Да, Бен, именно вот здесь, перед нами. И никто не видит, никто. — Конечно, нас тогда никто не видел. Мы были с тобой вдвоем. — Я помню, как блестели твои очки. Я помню, как ты смотрел на Лизу. — Да. А твои разве не блестели? — Что? — Очки. — И мои блестели. — Я вспомнил, — зашептал Джерри, свешивая свою голову с топчана, — как Лиза быстро водила рукой с фонариком, и его слепящий луч чертил в темной комнате линии. — Да, и они сливались в окружности, потом были зигзаги, а потом, Джерри, она нарисовала сердце, пронзенное стрелой…— Да нет, Бен, сердце, пронзенное стрелой, нарисовать фонариком невозможно, просто сердце — можно. — Ну, значит, стрелу я придумал. — Слушай, Бен, — вкрадчивым голосом спросил Джерри,-скажи честно, вот сейчас, в этой камере ты тогда трахнул Лизу? — Да ты что, Джерри? — Ну, признайся. Признайся, сейчас ты ведь можешь это сказать? — Сейчас могу. — Значит, трахнул, да? — Как тебе сказать…— А вот так и скажи, как было. Трахнул или нет? — настаивал Джерри. — Знаешь, брат, не я ее трахнул. — А кто? Кто? — Когда ты уехал на каникулы, то она пришла ко мне в комнату, в нашу маленькую комнату и трахнула меня. — Тебя? Она? Сволочь! Ну, сука. Я так и знал, что она сука. — Да успокойся, Джерри. Не нервничай. — А я то думал, а я ей верил. Я так и знал, Бен, что ты всегда, всегда перейдешь мне дорогу. — Какую дорогу, Джерри? Где я тебе, когда и что перешел? — Ну, с этой… с этой стервой… с Лизой Домбровски, а? — Да, ладно, успокойся. Ведь это было сто лет назад. — Сто? Нет, Бен, это было не сто лет назад. Мне кажется, это было вчера. — Ну что ты, успокойся. Сейчас надо думать о другом. — О другом? О другом думать не хочется. — Тебе надо сейчас думать о другом — как отсюда выбраться. — Но, Джерри, ведь ты мне поможешь? — Ладно, помогу, — сказал Джерри и спрыгнул со второго яруса, — но самое главное, Бен, что это не ты трахнул Лизу. — Как не я? — Ну, ты же сам сказал, что это не ты. — А кто же тогда? — Да ты же признался, только что признался, что это она, она пришла, и трахнула тебя. Так что ты ни в чем не виноват. И можешь не приписывать себе этот подвиг. — А я и не приписываю, Джерри. Чего ты завелся с полуоборота? — Знаешь, как-то противно. Как будто что-то самое чистое и светлое ты взял и вымазал в грязь. — Ладно, Джерри, не заводись. Давай лучше думать о другом. — Хорошо, — Джерри вновь принялся раскуривать свою трубку, — так ты убил Лору Палмер? — Джерри, идиот, заткнись! У меня есть свидетель, что в ту ночь я был в мотеле. — Да? — И этот свидетель Кэтрин. — Засунь ты себе в задницу то, что от нее осталось, если найдешь. — Что с нами стало, Бенжамин, — Джерри Хорн нервно расхаживал по камере, — в кого мы с тобой только превратились? — Да, брат, — согласился Бенжамин.

Один из бесценных рецептов кузины Люси: как сделать синий палец розовым. — Акробатические этюды с клюшкой в руках в исполнении мистера Палмера. — Смех и плач так похожи, если смотреть на человека со спины. — Бенжамину Хорну жаль расставаться даже с малой толикой своей крови. — Очередной муж матери Нормы. — Почему не приехал журналист — ресторанный критик? — Мистер Жерар просит сиделку принести стакан воды, но на уме у него другое…

Пока Бенжамин Хорн и его брат Джерри за тюремными прутьями предавались мечтам, дверь в полицейский участок отворилась. В приемную вошли две женщины. Это были Люси и ее кузина. Кузина держала на руках завернутого в одеяльце младенца. — Врачи мне сказали, — обратилась кузина к Люси, — что это мочевой пузырь. — Что, мочевой пузырь? — изумилась Люси. — Ну, там что-то не в порядке, и они попросили меня сдать анализ. — Ну и как? — поинтересовалась секретарша шерифа. — А ничего. Оказывается, белок был оттого, что на моей ноге выскочил мозоль, палец на моей ноге, представляешь Люси, прямо-таки посинел…— И что, он и сейчас у тебя синий? — Люси нагнулась и посмотрела на ногу своей кузины. — Да нет. Я сделала ванночку из питьевой соды, и палец порозовел. — Ух, — облегченно вздохнула Люси, — а то я уже было за тебя испугалась. — А потом, Люси, у меня начались такие колики, будто я проглотила кусок садового шланга…

Занятые разговором женщины наткнулись на неподвижно стоящего Хогга, который сжимал в руках хрупкую чашку, наполненную кофе.

Кузина Люси с изумлением посмотрела на высокого статного мужчину. — О, Люси, — ткнула она пальцем в грудь Хогга, — так это тот самый индеец, о котором я столько от тебя слышала? Его зовут, по-моему, Орлиный Глаз?

Люси немного смутилась. — Да, это Хогг. — А это твоя кузина? — спросил Хогг, ткнув пальцем в белокурую женщину с ребенком на руках. — Да, это моя сестра.

Кузина как могла приветливо улыбнулась и раскланялась, а потом участливым тоном осведомилась: — Вы, мистер Хогг, наверное, ненавидите белых после всего того, что мы с вами сделали? — Как ни странно, некоторые из них мои друзья, — сказал в ответ помощник шерифа.

Тут мальчик на руках кузины Люси расплакался, и та принялась его трясти. От этого спеленутый ребенок закричал еще громче.

Хогг недовольно поморщился и отошел от женщин. Люси кинулась успокаивать малыша. Мать, посмотрев на Люси, вдруг сказала: — Пойдем отсюда, у нас болит животик.

Люси испуганно посмотрела на свою кузину, она не поняла, у кого болит животик -то ли у малыша, то ли у его матери.

Дэйл Купер и Гарри Трумен шагали по широкому коридору отеля. На ходу Дэйл надиктовывал в диктофон: — Даяна, ты меня слышишь? Сейчас десять часов сорок минут утра. Я нахожусь в отеле, рядом со мной Гарри Трумен. Мы с ним только что навестили однорукого. Точнее, Даяна, то, что от него осталось. В своем мире он, наверное, был провидцем или шаманом, не знаю. Но в нашем — он всего лишь торгует обувью.

По широкой лестнице, застланной ковром, Дэйл Купер и шериф вышли в холл отеля. На стульях, расставленных вдоль стены, сидело трое постояльцев. Все они с изумлением и восхищением наблюдали за мистером Палмером, который, жонглируя блестящей клюшкой для игры в гольф, как горный козел вскакивал на стулья, на столы, перепрыгивал через них и пританцовывал.

Дэйл Купер и Гарри Трумен застыли у входа. — По-моему, — сказал Дэйл, — с мистером Палмером не все в порядке. — По-моему, с ним все не в порядке, — мрачно ответил шериф.

Мистер Палмер вспрыгнул на стол, легко оттолкнулся от него и опустился на стул. Потом поставил одну ногу на спинку. Стул плавно наклонился, но мистер Палмер, не потеряв равновесие, как заправский акробат, соскочил на пол и низко поклонился присутствующим. Он отбил несколько тактов чечетки и взмахнул сверкающей клюшкой. Зрители восторженно зааплодировали. — Гарри, — наклонился Дэйл Купер к самому уху шерифа, — как, по-твоему, он знает, что ты арестовал Бенжамина Хорна?

Гарри Трумен отрицательно покачал головой. — По-моему, еще нет. Во всяком случае, я сужу по его поведению. — Думаю, будет лучше, Гарри, если ты сам ему об этом скажешь. Может, хоть это приведет его в чувство.