— Не нужно, — качнул головой Герб.

— Да, может, они спят уже, — предположил мальчик. — Может, не слышат…

— Не нужно, — повторил старик. — Я сам.

Он уперся руками в шею коня, выпростал ноги из стремян, подобрал их и вдруг легко вскочил на седло. Потом схватился за острые верхушки кольев и перемахнул через частокол. Довольно долго ничего не было слышно. Потом во дворе забубнили несколько голосов. Наконец раздался деревянный стук, и над частоколом появилась седовласая голова Герба.

— Принимайте лестницу, — сказал он.

Голова исчезла, и тотчас на ее месте появилась верхушка лестницы, сделанной из древесных ветвей, скрепленных ивовыми прутьями. Лестница поднялась выше и опрокинулась наружу. Первым полез Крис. За ним — Рах. Трури пропустил вперед Кая.

— А кони? — спросил мальчик. — И эти… тюки?.. Неужели останутся здесь на всю ночь?

— Не беспокойся о них, — непонятно ответил Трури.

Кай перелез через частокол и оказался в тесном дворе — болотники стояли плечом к плечу, а напротив них, у закрытой двери дома, хмуро переминался с ноги на ногу немолодой уже мужчина в грубо скроенной одежде из звериных шкур. Шапка седых волос на его голове на висках переходила в косматую бороду, из-под густых нависших бровей угрюмо поблескивали черные глаза. За его спиной укрывалась женщина, одетая точно так же, нерасчесанные, спутанные ее волосы падали на серое лицо. Весь вид хозяев дома красноречиво говорил о том, что гостям они совсем не рады.

Во двор спрыгнул Трури и втащил за собой лестницу.

— Что ж, мы так и будем стоять здесь? — осведомился Герб.

— Тесно у меня, — пробурчал мужчина, — грязно и копотно. Там… сынишка еще. И дочь. Вы, господа, к такой грязи-то непривычные, во дворе вам сподручнее ночевать будет.

— Угощать тоже на дворе будешь?

— Угощать-то нечем…

— Не скупись, — проговорил Pax, неприязненно глядя на мужика. — Мы заплатим.

— К чему в такой глуши ваши деньги? — буркнул мужик. — Не нужны мне ваши деньги… И вас я не звал. Подальше отсюда… ежели на солнце ехать, поселение будет. К ночи там окажетесь. Там и вино есть, и ночлег достойный…

— Я знаю эти места, — сказал Герб. — До ближайшего поселения день конного пути, не меньше. А этого дома я раньше не видел.

— Я недавно его отстроил, — проговорил мужик, опуская глаза в пол. — Уезжайте, господа, не надо вам здесь ночевать.

— Уезжайте, — тонким хрипловатым голосом повторила женщина.

Кай удивленно посмотрел на эту пару. Чего они так противятся? Герб сказал же, что заплатит. Неужели они ему не верят?

— Веди в дом, — твердо приказал Герб и распахнул плащ.

Мужик уперся взглядом в выполненную в виде головы виверны рукоять меча, висевшего на поясе старика, вздрогнул и побледнел. Женщина стиснула его руку — можно сказать, повисла на руке. Мужик некоторое время молчал, потом посторонился.

Герб распахнул дверь, и болотники вошли в дом. Когда Кай шагнул в дверной проем, Трури, стоявший рядом, как будто сделал движение, чтобы удержать его, но… не стал.

Внутри дома действительно было очень грязно. И очень темно. И пахло не так, как обычно пахнет там, где живут люди. Мокрой псиной воняло в этом доме. В центре тлели угли погасшего костра, единственного источника света и тепла в этом жилище, больше напоминавшем звериную берлогу. Тонкие струйки серого дыма тянулись в примитивный дымоход. Ни одного окна не было. «Кого они так боятся?» — подумал Кай.

У кострища сидела женщина, босоногая и простоволосая. Только присмотревшись, Кай понял, что она очень молода. Пожалуй, даже моложе Трури. И красива. Вернее, была бы красивой, если ее хорошенько отмыть, вытащить из звериной шкуры, приодеть и причесать. Наверное, те же мысли посетили Трури. Юноша уставился на девушку и смотрел на нее, не отрываясь.

Что-то зашевелилось в темном углу. Когда глаза Кая привыкли к темноте, он увидел маленького мальчика, возившегося с чем-то… с какими-то деревяшками. Болотники осматривались, молчали. Мужчина и женщина молчали тоже, стоя у порога полуоткрытой двери.

Кай подошел к мальчику. Тот недоверчиво глянул на него и испуганно притих. Кай присел рядом.

— Что это? — спросил он, указав на кучку наломанных сучьев, и тут же догадался: мальчик мастерил меч, пытаясь примотать ивовым прутиком ветку покороче к длинной и прямой ветви.

Мальчик не ответил, хмуро засопев.

— Не так. — Кай поднял ветви. — Надо прутик вот так… перехлестнуть.

— Он ломается тогда, — ломаным баском ответил мальчик.

— Так намочить надо, — уверенно сказал Кай. — Хотя бы поплевать на прут. Уж мне-то поверь, я столько мечей намастерил… А скоро у меня настоящий будет!

Мальчик посмотрел на болотников и вдруг задрожал.

— Ты чего? — удивился Кай. — Не бойся. Это… мои друзья. Они хорошие. Они знаешь какие! Они называются — болотники.

— Добрые господа… — надреснуто заговорил вдруг молчавший до этого мужик. — Добрые господа, мы ушли от людей. Мы никому не делаем зла. Уходите, пожалуйста. Уходите до того, как выйдет луна!

— Мы не можем этого сделать, — сказал Герб. Голос его звучал твердо и ровно. — Ты знаешь, кто мы?

Мужчина склонил голову. — Да.

— В таком случае ты понимаешь, что мы не можем уйти. Плохое место выбрал ты для своего убежища…

— Хотя бы детей… — прошептал мужчина.

— Нет, — качнул головой Герб.

Он вытащил из ножен меч. Кай открыл рот, глядя на неровный красноватый клинок. Что старик собирается делать? Женщина охнула и вдруг пронзительно закричала. Девушка подскочила, бросилась к ней, обняла и тоже заплакала. Трури отвел глаза. Теперь он смотрел на тлеющие угли. Кай видел, как юноша кусал губы.

— Не здесь… — сказал мужчина, и голос его прервался. Герб кивком указал на дверь.

Они вышли все трое, будто сцепленные друг с другом. Женщина опиралась на мужчину, а девушка висела на женщине. Мальчик дрожал, обхватив голые колени. Кай хлопал глазами, не понимая, что происходит. Герб вышел во двор следом за хозяевами. Крис плотно прикрыл за ним дверь. В помещении стало совсем темно.

— Трури… — позвал Кай. — Что происходит?

За закрытой дверью послышался глухой удар упавшего на землю тела. Затем женский истошный вопль на два голоса — и еще один удар. И еще один.

И сразу стало тихо.

— Тебе лучше уйти, — сказал Трури, не глядя на Кая.

— Почему? — глупо спросил он.

Рах вытянул из ножен свой, меч. Клинок этого меча был совершенно черный, искривленный и зазубренный на тыльной стороне лезвия. Рах шагнул к сжавшемуся в углу мальчику.

— Уходи! — почти крикнул Трури.