— Успокойтесь, господин Колосов, — с трудом вырвал у сумасшедшего свою руку Полковник и брезгливо вытер ее извлеченным из кармана платком. — Лучше расскажите мне все по порядку…

Еще через некоторое время, так никем и не остановленный, профессор Алсенс с озабоченным видом покинул лечебницу, а удостоившиеся общения с ним люди еще долго пребывали в прострации, ничего не помня о случившемся после того, как приходили в себя. Больной, с которым безликий и безымянный посетитель беседовал некоторое время без свидетелей, был найден мертвым с блаженным выражением на застывшем навеки лице. Вскрытие показало, что смерть наступила от внезапной и беспричинной остановки сердца…

Да-а, приятно все-таки, уже готовясь взойти на, эшафот, получить в последний момент известие об отсрочке исполнения приговора на неопределенное время, да к тому же с намеком на пересмотр дела в оправдательном ключе.

Похожие чувства переживали все до единого повстанцы, в один миг превратившиеся из загнанных в западню, ощетинившихся волков, готовящихся дорого продать свою жизнь, в хозяев положения, получивших возможность диктовать загонщикам уже свою волю.

На внутреннем дворике вовсю кипела работа: под руководством деятельного Вяземского давешние осажденные рука об руку с бывшими осаждавшими, прицепив к танку тросами, выкатывали уже третье крупнокалиберное орудие, не покидавшее стен Арсенала лет сорок. Порой «давай-давай-давай» и извечные веселые матерки заглушали даже рев танковых двигателей…

Превращенный в штаб второй этаж, где не осталось ни одной стены, не поклеванной пулями, теперь кишел народом. Откуда-то появились канцелярские столы с персоналками, за каждой из которых вместо изящной барышни восседал здоровенный мужик в камуфляже, а вместо чернильного прибора громоздился пистолет-пулемет или автоматический карабин. Связисты, толкаясь и переругиваясь, тянули кабели, в углу весело стрекотал и помигивал всевозможными лампочками оперативно развернутый полевой коммутационный центр, а одну из стен украшал огромный, несколько криво закрепленный и кое-где пузырящийся план Санкт-Петербурга, к которому двое шустрых ребят в пятнистых мундирах и наушниках поминутно прикалывали красные (ей-богу, Александр к выбору цвета «своих» никакого касательства не имел!) флажки на булавках, обозначающие расположение поддержавших восстание частей и захваченных объектов, голубые — «челкинские», зеленые — «думские» и белые — колеблющиеся. Еще час назад пестрая, как перемешанная головоломка, карта сейчас напоминала красно-белую с редкими голубыми пятнышками и зелеными крапинами мишень, в центре которой синело яблочко, обозначающее Зимний дворец, Генеральный штаб и Петропавловскую крепость, а на Рождественской стороне — рыхлая зеленая клякса с центром в районе Таврического дворца, постепенно белевшая. Беспокоили почти сплошь бело-зеленые Острова, Охта и Выборгская сторона, в противовес красному югу, явно выжидавшие чего-то более определенного, чем бродящие по городу фантастические слухи. Это «болото» следовало склонить к решению как можно быстрее…

«А вы стратег, оказывается, товарищ майор! — раздался где-то в мозгу язвительный голос, очень похожий на голос Пашки Драгунова, дружка-корешка училищного, сложившего свою вихрастую голову где-то в Таджикистане еще в начале роковых девяностых. — Что же в академию-то не рванул, а?»

«Эх, Пашка-Пашка… Вот кто у нас был лучший стратег и тактик в одном лице — что у доски, что в лихих набегах на общежития пед— и мединститута… — Бежецкий поскреб в затылке. — Его бы сейчас сюда… А еще лучше — на мое место…»

— Господин полковник! — окликнул Александр барона Штелля, деликатно курившего в разбитое окно, поставив ногу в надраенном до солнечного блеска ботинке на низкий подоконник, несмотря на то что все помещение было заполнено слоистым дымом, исторгаемым десятками папирос, сигарет, сигар и даже трубок. Аккуратист и умница, тевтонская светлая голова, непонятно из каких резонов примкнувший с самого начала к «бунтовщикам», хотя склонностью к авантюрам, если судить по краткой характеристике, данной ему Маргаритой и еще более краткой и емкой — Ладыженским, не отличался. — Вы не уделите мне одну-две минуты своего драгоценного времени?

— Всегда в вашем распоряжении, Александр Павлович. — Барон аккуратно затушил сигарету, чрезвычайно метко кинул ее в чью-то бесхозную каску (к тому же с аккуратной дырочкой сбоку), стоявшую на полу метрах в пяти от него, хотя весь пол вокруг был густо усыпан окурками и прочим мусором, одернул безукоризненно сидевший на его поджарой фигуре по определению мешковатый камуфляж и подошел к Бежецкому. — Я весь внимание.

«Когда же он, немчура, марафет-то успел навести? — Александр завистливо сравнил безукоризненный вид барона со своим, оставляющим желать много лучшего. — Неужели денщика с собой притащил? Или припахал какого-нибудь раззяву из пехтуры?..»

Вместо этих вопросов он ткнул пальцем в Выборгскую сторону на карте, в душе проклиная себя за неотесанность — князю, конечно же, полагалось проделать это как-то изящно, например, отсутствующим сейчас стеком или тростью — здесь, как он знал, проживали в основном «товарищи пролетарии», если не взять их под контроль, способные на многое… В том числе и на удар в спину расслабившихся не вовремя инсургентов. Тем более что на карте их «ареал» располагался прямо в тылу спешно оборудуемых сейчас под руководством князя Вяземского артиллерийских позиций.

— Вам нравится, Николай Генрихович, сия цветовая гамма на данном участке? Особенно в привязке к нашей артиллерии здесь и здесь…

* * *

Ну вот, остзейский барон теперь в лепешку расшибется, но взрывоопасный пролетариат постарается от безответственных шагов удержать. Тем более сил и средств у него будет предостаточно… Заодно займет несколько полицейских участков и, возможно, сумеет перетянуть на свою сторону фрондерствующих лейб-гренадер, еще накануне во всеуслышание объявивших, что им начхать как на возомнивших себя вершителями судеб России мужланов, разночинцев и юродствующих дворян в лице членов Государственной думы, так и на «рыжего». В худшем случае Штеллю, родной брат которого служит в этом гвардейском полку, удастся их убедить хотя бы продолжать и далее держаться нейтральных позиций.

Что с флотом? Тут хочешь не хочешь, а придется вернуться к чудесно воскресшему князю Бекбулатову, мысли о котором удавалось успешно гнать последний с небольшим час…

Подвернулся он, конечно, вовремя со своими «бронированными» гусарами, да и Маргарита подтвердила по внезапно ожившему поминальнику, что с Владимиром Довлатовичем все чисто, он самый что ни на есть подлинный, правда, уклонилась при этом от объяснений, но… Не шло никак из головы мертвое лицо с аккуратной дырочкой во лбу, точь-в-точь соответствующей по диаметру пуле пистолетного калибра, «просверленной» вот этой самой рукой… Да к тому же как объясняться с Александровым другом, как внятно сказать ему, что «Федот-то не тот»? Нет, сначала нужно вытащить близнеца из крепости, а там… А там, может быть, все рассосется… Эх, Саша, Саша, не подумал ты тогда, согласившись на посулы проклятого Полковника, чтоб ему гореть в аду!.. Хотя…