— В фело де что? — переспросила Элпью.

— В самоубийстве, — шепнула графиня. Коули ткнул в открытую страницу.

— Хейл ясно говорит: «Felo de se представляет собой убийство, совершенное человеком в отношении себя». Осмелюсь напомнить, что здесь нет смягчающих обстоятельств. Нет такого понятия, как самоубийство по неосторожности. Миссис Уилсон будет казнена, так или иначе, и если по обвинению в попытке самоубийства — освященная земля не примет ее тело, и она будет похоронена на перекрестке большой дороги.

— И вы хотите меня убедить, что Коук не предлагает никаких поправок к этому средневековому бреду? — поинтересовалась графиня.

Коули смерил ее отвратительным взглядом.

— Что вы знаете о Коуке… вы, обычная женщина?

— «Коук против Литтлтона» много лет был моей настольной книгой. Я запоем читаю книги по юриспруденции.

— Любительница, — проговорил адвокат. — А я, мадам, профессионал.

— Могу сказать вам, мистер Коули, что миссис Уилсон не пыталась убить себя, — спокойно вступила Элпью. — Это был несчастный случай. И у нас есть тому доказательства.

— Я был там в то утро. — Мистер Коули улыбнулся. — Аптекарь подтвердил попытку самоубийства. Она приняла сурьму.

Поднявшись, графиня принялась рассматривать висевшие на стене рисунки.

— Вы, должно быть, забыли меня, сэр. — Элпью перегнулась через стол. — Я знаю, что для некоторых людей слуги — пустое место. Но я вас не забыла. Я тоже находилась в лавке аптекаря в то утро. Напомню: вы до того перетрухнули, что даже не сумели принести чашку с опасным питьем. Это было поручено мне. Ну как, вспоминаете?

— Да неужто я должен запечатлевать в памяти внешность каждой служанки, с которой сталкиваюсь? — Коули всмотрелся в лицо Элпью. — Мне есть о чем думать и без этого.

— Например, найти кого-нибудь, кто бы поклялся, что видел миссис Уилсон на кладбище, когда был убит Бо.

Мистер Коули заерзал на стуле.

— Зачем мне это делать?

— Это вы мне скажите.

Графиня перешла к изучению безделушек на каминной полке.

— Я согласна с вами, мистер Коули, что миссис Уилсон очень трудная женщина, — бросила она через плечо. — Но служитель закона должен выполнять свою священную задачу согласно его букве.

— Вы знаете, что миссис Уилсон невиновна. — Элпью ухватилась за подсказку графини. — Какая вам выгода от ее смерти?

— Никакой. — Губы поджаты, лицо сосредоточенное.

— И тем не менее вас как будто беспокоит, что ее попытка самоубийства не удалась.

— Ко мне это не имеет никакого отношения. Занавеска в углу комнаты зашуршала, и из-за нее высунул голову «слуга» юриста, с которым Элпью столкнулась у дома Уилсонов.

— Вам нужна помощь, мистер Коули? Законник круто развернулся.

— Все в порядке, Натаниэл. Ты отнес письма в Коллегию гражданского права?

Натаниэл покачал головой.

— Тогда отправляйся. — Коули поднялся и крикнул, задергивая занавеску: — Немедленно!

Юноша исчез. Коули озабоченно смотрел на графиню, которая перебирала вещицы на каминной доске — часы, китайская безделушка, ваза — и изучала их донышки.

— Продолжим, — не дала отвлечь себя Элпью. — Я полагаю, что вы хотели смерти миссис Уилсон.

— Она сама приняла порошок, никто ее не заставлял.

— Нет. Она просто ошиблась — неверно прочитала знак на обертке. И приняла порошок, который мистер Уилсон купил для совершенно иных целей, вместо своего обычного вечернего питья.

— Теперь я знаю, что вы лжете. Миссис Уилсон не умеет ни читать, ни писать.

Элпью по-прежнему, не отрываясь, смотрела ему в глаза.

— Именно потому она и ошиблась с символами. Знак, который Бо ставил на приготовленные для жены порошки, в перевернутом виде означает сурьму — ее он купил за день до своей смерти в аптекарской лавке напротив.

Мистер Коули снова сел, его загнали в угол.

— И откуда вы все это знаете?

Элпью сделала глубокий вздох.

— От Бетти, служанки мистера Уилсона.

— Мне нужно найти Бетти. — Адвокат принялся озабоченно вертеть перо. — Где она?

Элпью с графиней переглянулись.

— Она скрывается.

— Где?

— Если я вам скажу, ее уже больше нельзя будет считать скрывающейся, не так ли, сэр?

— Для меня это важно, — дрожащим голосом проговорил Коули. — Я должен с ней поговорить.

— Зачем это? — Тон графини сделался капризно-ребячливым.

— Вам не понять, — бросил он. — Я должен завершить формальности по описи имущества покойного мистера Уилсона. Насколько мне известно, у него была и другая собственность. Какой-то склад. Я просто не могу исполнить свой долг и утвердить его завещание, пока не узнаю адреса этого склада. Он говорил мне, что Бетти единственная из его окружения, кто знает про это место. Таким образом, я должен найти Бетти…

— Об этом нам ничего не известно, — сказала Элпью, пожимая плечами. — Мы здесь только затем, чтобы передать послание от миссис Уилсон, которая, хотите вы этого или нет, по-прежнему является вашей клиенткой.

— И что это за сообщение?

— Она просит вас обратиться с апелляцией о неподсудности светскому суду.

Мистер Коули рассмеялся.

— Тогда эта женщина совсем спятила. — С полки у себя за спиной он снял еще одну книгу. — «Неподсудность светскому суду: применимо к преступникам, обвиненным впервые», она под это подходит. «К лицам, не обязательно принадлежащим к служителям церкви, но служащим в религиозных учреждениях: привратники, церковные чтецы и тому подобное». В прошлом веке рамки данного закона были расширены, включив любого человека, умеющего читать. — Он захлопнул книгу. — Миссис Уилсон читать не умеет. Следовательно, миссис Уилсон не может даже пытаться прибегнуть к закону о неподсудности светскому суду. Она должна посмотреть правде в глаза. Она умрет.

Заставить вещество разбухнуть слой за слоем, уподобившись лежащим друг на друге листьям.

Элпью с графиней вышли на берег в Дорсетском парке, постаравшись избежать того переулка, где находился лабораториум Бо, в котором лежало тело Бетти. Они стояли на пустынной набережной, перед мрачным, заброшенным театром с его осыпающейся краской и разбитыми окнами.

— Он адвокат Бо, — сказала графиня. — Он не мог не знать о складе. Он должен был составлять документы по оформлению перехода права на недвижимость или на аренду.

— Он ограбил дом Уилсонов, верно? Пока слуги бражничали в винном погребе покойника.