* * *

Они не прерывались ни на завтрак, ни на обед. Весь день шифроаналитики минута за минутой через третьи руки следили за перипетиями погони на расстоянии в две тысячи миль отсюда. Командующий конвоем докладывал в Адмиралтейство, Адмиралтейство сообщало по прямой линии Кейву, а тот каждый раз выкрикивал новость, которая могла бы помочь охоте за ключевыми знаками.

В 13.40 поступило два сообщения: одно о контакте, другое — подлиннее — почти наверняка от лодки, приступающей к действиям. Обе лодки на этот раз находились так близко, что их запеленговали корабли сопровождения. Кейв с мрачным видом слушал с минуту, затем сообщил, что эсминец «Мэнсфилд» отошел от каравана, чтобы атаковать подлодки.

— Конвой только что срочно повернул на зюйд-ост. Пока «Мэнсфилд» загоняет их под воду, караван попытается оторваться.

Джерихо поднял голову от бумаг.

— Каким курсом следует конвой?

— Каким курсом он следует? — повторил в трубку Кейв. — Я вас спрашиваю, — прокричал Кейв, — каким, черт возьми, курсом он следует? — Прижав трубку к изуродованной щеке и глядя на Джерихо, поморщился. — Хорошо. Да. Спасибо. Конвой следует курсом сто восемнадцать градусов.

Джерихо потянулся за кодовой тетрадью.

— Удастся им оторваться? — спросил Бакстер. Кейв с транспортиром в руке наклонился к карте.

— Возможно. Я бы на их месте поступил именно так.

Прошло четверть часа, ничего не изменилось.

— Наверное, удалось, — сказал Пак. — Тогда что нам делать?

Кейв спросил:

— Сколько еще материала вам требуется? Джерихо пересчитал сообщения.

— В наличии девять. Нужно еще двадцать, а лучше двадцать пять.

— Боже! — возмутился Кейв. — Все равно что ходить по трупам.

Где-то позади коротко звякнул телефон — трубку тут же подняли. Через минуту, продолжая писать, появился Логи.

— Сент-Ерт сообщил о сигнале контакта из точки с координатами 49, 4 градуса северной широты и 38, 1 градуса западной долготы.

— Новая точка, — глядя на карту, сказал Кейв. Поставил крестик, отшвырнул карандаш и, устало потирая лицо, откинулся на спинку стула. — Оторвались от одних и напоролись на другую. Какая это по счету? Пятая? Боже, да они там кишат.

— Конвою не уйти, да? — спросил Пак.

— Никаких шансов. Если они стягиваются со всех сторон.

Девушка раздавала шифроаналитикам последнюю шифрограмму: BKEL UUX5.

Десять сообщений. Пять подлодок вступили в контакт с конвоем.

— Квадрат? — спросил Джерихо.

* * *

Эстер Уоллес в покер не играла, и напрасно, потому что с ее непроницаемым лицом можно было заработать состояние. Никто из видевших, как она днем ставила на стоянке у столовой велосипед, как небрежно показывала пропуск часовому; никто из уступавших ей дорогу в коридоре шестого барака, когда она твердым шагом проходила мимо, или сидевших напротив нее в диспетчерской радиоперехвата — словом, никто не догадывался, что творилось в ее голове.

Она, как всегда, выглядела бледной, хмурой, не располагавшей к разговорам. Длинные темные волосы стянуты в тугой узел и утыканы шпильками. Одежда, какую носят классные наставницы в западных графствах: туфли без каблука, серые шерстяные чулки, простая серая юбка, белая кофточка и старенький, но хорошо скроенный жакет, который она вскоре сняла и повесила на спинку стула, так как днем стало тепло. Пальцы быстро бегали по строчкам. Ночью Эстер почти не спала.

Название станции радиоперехвата, время перехвата, радиочастота, позывные, количество буквенных групп…

Где держат записи настроек? Это первое, что надо узнать. Ясно, что не в диспетчерской. И не в каталоге. Не в канцелярии и не в соседней с ней регистратуре: там она уже бегло проверила. Возможно, в дешифровочной, но девушки, работавшие на машинах, постоянно жаловались на тесноту; шестьдесят различных ключей настройки, менявшихся ежедневно — а в люфтваффе иногда дважды в день, — значит минимум пятьсот единиц информации каждую неделю, двадцать пять тысяч в год, война продолжается четвертый год. Похоже, требуется объемистый каталог, фактически небольшая библиотека.

Они могли храниться там, где работают шифроаналитики, в машинном зале или где-нибудь поблизости.

Закончив с данными по Чиксэндз до трех часов дня, она направилась к двери.

В первый поход в машинный зал сдали нервы: она прошла по нему, не останавливаясь и не оглядываясь, и оказалась в дальнем конце барака. Кляня себя за малодушие, она остановилась у дешифровочной, сделав вид, что изучает доску объявлений. Дрожащей рукой переписала в записную книжку объявление о постановке Музыкальным обществом Блетчли-Парка «Летучей мыши», зная, что все равно не пойдет.

Второй заход оказался удачнее.

В машинном зале не было никаких машин — название терялось в славных туманных далях 1940 года, — только столы, шифроаналитики, проволочные корзинки с радиограммами, а на правой стене полки, уставленные досье. Эстер остановилась и рассеянно оглянулась, будто ищет знакомых. Беда в том, что она никого там не знала. Но потом взгляд упал на лысую голову с жиденькими длинными рыжими волосками, трогательно зачесанными поперек веснушчатого темечка.

Она узнала Кордингли.

Дональд Кордингли, милый занудный старикашка, один из скучнейших обитателей Блетчли. Не годный к военной службе по причине слабых легких. Клерк по профессии. Десять лет служил в лондонском Сити, в Шотландском обществе страхования вдов, пока счастливое третье место в конкурсе «Дейли Телеграф» по решению кроссвордов не обеспечило ему работу в машинном зале шестого барака.

Ее место.

Посмотрев на него несколько секунд, Эстер пошла прочь.

В диспетчерской у ее стола стоял Майлз Мермаген.

— Как поездка в Бьюмэнор?

— Потрясающая.

Он двумя пальцами, будто пробуя материал, пощупал воротник висевшего на стуле жакета.

— Как туда добиралась?

— Подбросили на машине.

— Полагаю, хороший приятель, — довольно недружелюбно улыбнулся Мермаген.

— Откуда тебе известно?

— У меня свои шпионы, — ответил он.

* * *

Океан кишел сообщениями. Они ложились на стол Джерихо каждые двадцать минут.

В 16.00 к конвою прицепилась шестая подлодка, и вскоре Кейв объявил, что НХ-229 произвел еще один разворот, на двадцать восемь градусов, в последней и (по его мнению) безнадежной попытке оторваться от преследователей.

К 18.00 у Джерихо скопилась стопка из девятнадцати сообщений о контактах, из которых он выудил три четырехзначных сочетания и множество полузаконченных заготовок для машин, выглядевших как наметки для сложной детской игры в «классы». Шея и плечи затекли, он с трудом разогнулся.