В Лозанне после обнаружения трупа Рейсса швейцарская полиция начала расследование по факту убийства. Сотрудники полиции не приняли во внимание подброшенное НКВД анонимное письмо, в котором сообщалось, что убитый занимался международной контрабандой оружия. Была немедленно арестована и допрошена Рената Штайнер, которую в спешке оставили на произвол судьбы. После ее допроса были установлены личности террористов и определены мотивы преступления — политическое убийство. К делу подключилась французская криминальная полиция, и расследование приняло другой оборот.

22 ноября 1937 года комиссар криминальной полиции дирекции национальной безопасности Папэн Робэр произвел обыск в доме № 65 по улице Потэн в Париже, где проживали бывший белый офицер Сергей Эфрон и его жена Марина Цветаева, великая русская поэтесса. Документы, изъятые при обыске, неоспоримо свидетельствовали, что хозяин квартиры сотрудничал со спецслужбами СССР. Были также получены неопровержимые доказательства против эмигранта Вадима Кондратьева, работавшего разносчиком хлеба, таксистом, помощником наборщика и неожиданно разбогатевшего. По представлению официальных швейцарских органов, в Париже арестовали Лидию Грозовскую, сотрудницу советского посольства во Франции, передавшую последнее письмо Рейсса. Тогда же был арестован и некий Пьер Дю-ломе, который вместе со Штайнер вел слежку за Рейссом. Он провел двенадцать месяцев в предварительном заключении за «добровольное соучастие в ассоциации преступников». Итогом работы следствия был разгром «Союза за возвращение на Родину». Более того, была разгромлена практически агентурная сеть Рейсса и арестованы Мориц Бардах и Хеллен Хессе-Гуггенбюль, давшие подробные показания о своих связях с советской разведкой.

Между тем в Москве 10 ноября 1937 года начальник ИНО ГУГБ НКВД А. Слуцкий представил наркому Н. Ежову рапорт с ходатайством о награждении сотрудников разведки, успешно выполнивших задание по делу «Раймонда» (И. Рейсса) и «Деда» (главы РОВС генерала Е. Миллера).

Предполагалось наградить: орденом Ленина Шпигельглаза С.М., орденом Красного Знамени Правдина В.С., Григорьева М.В., Косенко Г.Н., Гражуля В. С., Афанасьева Б.М., Долгорукова А.Л. и орденом Красной Звезды Арсеньеву М.Ежов собственноручно вписал в проект указа фамилии П. Судоплатова и В. Зарубина с предложением наградить их орденом Красного Знамени, и 13 ноября 1937 года вышел указ ЦИК СССР (без публикации в печати) о награждении чекистов «За самоотверженное и успешное выполнение специальных заданий Правительства СССР».

Что же касается остальных участников убийства Рейсса, то их судьба сложилась по-разному. За арестованную Л. Грозовскую был внесен денежный залог, после чего она немедленно выехала в СССР, С.Эфрон, Н. Клепинин и В. Кондратьев бежали в Испанию, откуда их вывезли в СССР. Вскоре после прибытия в Москву Кондратьев умер от туберкулеза, а Эфрон и Клепинин арестованы как шпионы и расстреляны. В Москве оказалась и Г. Шильдбах, которую в декабре 1938 года также арестовали и сослали на пять лет в Казахстан. Афанасьев еще долгое время продолжал работать в разведке, а вот Шпигельглаз в ноябре 1938 года был арестован по обвинению в шпионаже в пользу Германии и в январе 1940 года расстрелян.

В заключение необходимо сказать, что до сих пор многие считают — самая главная загадка в деле Рейсса состоит в том, почему именно от него так быстро поспешили избавиться. Ведь, например, В. Кривицкий, бежавший вслед за ним, долгое время активно сотрудничал не только с Седовым, но и с британской разведкой. Однако до него руки дошли только в 1941 году. И потом, если в ходе ликвидации неугодного лица вскрывался след НКВД, операция считалась проваленной, а тут за проваленную операцию, вызвавшую шумную антисоветскую кампанию в прессе и приведшую к арестам целого ряда агентов, были розданы ордена. По мнению историка-архивиста Никиты Петрова, столь поспешное убийство Рейсса связано с тем, что он знал о тайных переговорах бывшего секретаря ЦИК СССР А. Енукидзе с немцами: в 1929 году с министром иностранных дел Штреземаном, в 1932 году — с военным министром Шляйхером и, наконец, в 1934 году — с заместителем Гитлера по партии Гессом. Если верить дневниковым записям М. Литвинова, изданным на Западе в пятидесятые годы прошлого века, Сталин как-то на заседании Политбюро спросил Литвинова, знают ли иностранцы о тайных переговорах с немцами. Он настаивал, что необходимо предотвратить любую утечку информации. Узнав, что материалы о переговорах были у Рейсса, Сталин кричал на Ежова: «Убейте его или я убью того, кто не выполняет мои приказы». Разумеется, утверждает Н. Петров, выжить после этого Рейсс не мог[233].

В 1990 году история Рейсса получила неожиданное продолжение. С запросом о реабилитации Рейсса (Порецкого) в Комиссию по реабилитации Генеральной прокуратуры СССР обратился швейцарский историк Питер Хубер. Он поднял вопрос о восстановлении честного имени Рейсса (Порецкого) в судебном порядке. Представители Генеральной прокуратуры ответили на этот запрос год спустя. В официальном документе говорилось, что Порецкий Игнатий Станиславович (Игнац Рейсе), рожденный в 1899 году, находился в служебной командировке за границей. В 1937 году; после присвоения крупной денежной суммы и похищения строго секретных документов, он вернуться в СССР отказался. Юридически уголовное дело против него не возбуждалось, поэтому нет оснований ставить вопрос о его реабилитации в судебном порядке.

Другие партийные оппозиционеры

Жертвами «ликвидаторов» с Лубянки были не только троцкисты, но и представители оппозиции, которых сложно записать в единомышленников Льва Троцкого. В качестве примера можно назвать Михаила Гурина («Морозовского»). Этот западно-белорусский коммунист, известный также как Гуринович, Василевич, Ян, Стах, родился в 1893 году. Примкнув в совсем юном возрасте к эсерам, в 1908 году он был первый раз арестован, затем работал учителем в Пскове, откуда в 1913 году был выслан в Вологодскую губернию. Во время Первой мировой войны служил в русской армии, получил офицерский чин. В 1918 году в Полтаве вступил в большевистскую партию, в 1920 году работал в Москве в белорусском комиссариате наркомата по делам национальностей РСФСР, а в следующем году вернулся на родину. В Минске он работал в ЦК КП(б) Белоруссии, с 1922 года редактировал газету «Советская Белоруссия».

В начале 1924 года Гурин был направлен на подпольную работу в оккупированную Польшей Западную Белоруссию. В феврале того же года в Вильно он вошел в состав ЦК компартии Западной Белоруссии (КПЗБ), которая, как и компартия Западной Украины, была частью компартии Польши, и возглавил центральную редакцию ЦК. Уже в ноябре того же года Гурин возглавил так называемую «сецессию», ставшую фракцией внутри КПЗБ. О своих взглядах оппозиция заявила на 2-й конференции КПЗБ в Вильно 30 ноября. «Сецессионисты» выступили против всяких организационных связей КПЗБ с компартией Польши, добиваясь подчинения непосредственно исполкому Коминтерна. Гурин и его сторонники (его поддержали секретарь Виленского окружного комитета партии А. Томашевский-Старый, еще в 1922 году выступавший против объединения Виленской организации с КПП, секретарь Гродненского комитета Л. Родзевич-Сталевич и член ЦК КПЗБ А. Капуцкий-Хвостов, позднее отошедшие от Гурина) отрицали классовое расслоение среди крестьянства Западной Белоруссии, выступали против лозунга «диктатуры пролетариата», за союз с бывшими эсерами.