– А, это надо вспоминать «Житие святого Симеона»! Хоть и мирской был человек, основатель княжеского рода Болови-ных… Кстати, тоже теперь исчезнувшего, – после некоторой запинки отметил Каллистрат. – Но святым пастырем был наречен. И именно за то, что первый гривну надел. И объявил, что она вовсе не языческий хлам, как до него считалось, а промысел Божий, ведущий нас…

– Значит, гривны были найдены здесь?

«…находили их среди порушенных городищ и даже брали себе. Иные и подпоясывались ими, но Всевышний надоумил Симеона подставить шею под карающую десницу Его, и Господь не покарал, а обласкал и дал власть пастырскую над актами…» – Стоп, стоп, – прервала я плавные воспоминания Каллистрата о «Житии…». – Ну-ка подробнее: что за порушенные городища? Нечисть была так высоко развита до ниспровержения ее и истребления почти поголовного, что строила города?

– Нечисть строила? – усмехнулся Каллистрат моей наивности. – Это так же невозможно, как… Ну, как мне сейчас взлететь под небеса!

– Вам – под небеса? Это как раз легко, – небрежно отмахнулась я. – Даже с вашим уровнем техники вы можете это себе позволить. Достаточно взять полотно побольше, да сделать из него огромный мешок, да повесить тот мешок над огнем – горловиной вниз, чтоб он набрался горячего воздуха, – и лети!

– Лети? – зачарованно повторил Каллистрат.

– А почему нет? Искры из костра вверх летят в горячем воздухе? Вот и вы можете! Привешиваете корзину под мешком – и воздушный шар готов. Лети куда хочешь. Пока воздух внутри не остынет.

– Думаете, и вправду так можно? – нерешительно проговорил он. Глаза Каллистрата затуманились. Будущее воздухоплавание вставало перед его мысленным взором.

– Не думаю, а точно знаю! – заверила я. Но вернемся к нашим баранам. То есть к нечисти. Вы так уверены в ее архитектурной бездарности? Но ведь раньше, когда представители этого рода-племени были высокими и красивыми…

Каллистрат отвлекся от своих приятных мыслей и с укором взглянул на меня: – Что вы, княгиня! Какие бы высокие и красивые виды нечисти ни водились в стародавние времена, но строить нечисть никогда не строила! Потому она и нечисть. Попользоваться чужим – это пожалуйста. Почему волхвы так с нечистью носятся и втихаря поклоняются ей? Потому что нечисть, как щепка в волнах: стихиям не противится, домов не строит, лесов не рубит, полей не пашет, что упадет, тем и питается, что лежит, в то и одевается. Со всем Божьим миром заодно. Кроме людей. У-у, вот кого она ненавидит лютой ненавистью – людей! А все почему? Волхвы, если допечешь их, объясняют: люди, мол, отгораживаются от мира, который суть проявление божественных Высших сил: дома строят, одежду надевают, огороды и поля заводят там, где положено быть лесу и полю. И так люди идут наперекор божественным силам и устремлениям! То есть против древних богов-основателей идут, мир родивших.

– А нечисть, значит, не идет? – задумчиво прокомментировала я. – Нечисть, получается, живет в полной гармонии с природой… И заодно людей к этому желает приохотить. Моих лесных антов почти уже приохотила. Чуть не до смерти, – Во-во, – подхватил Каллистрат. – Ваши лесные анты – это как раз то, что нечисти надо! Когда люди от животных перестанут отличаться, только тогда она и успокоится! А вы говорите – города строить!…

– Так кто ж тогда их строил? Не анты же?

– А почему не анты? Может, и они. Пока не были под нечистью…

– Как так? Нечисть, что, тоже не здешняя? Пришла откуда-то, антов под себя подмяла?.. Вспомните, дорогой Каллистрат, и мне покажите: почему вы так думаете?

– А кто его знает, почему я так думаю? – сам засомневался он.

Но его память уже услужливо подсовывала воспоминания о каких-то виденных им, ныне поросших бурьяном, рытвинах и буграх – правильной концентрической формы, с выступа-юшей тут и там из травы полуобвалившейся каменной кладкой, о находимых тут же битых глиняных черепках с затейливыми узорами…

– Может, потому так думаю, – пожевал губами Каллистрат, – что городища эти уж очень похожи на наши теперешние города? Если, конечно, наши города развалить, землицей присыпать да сверху траве дать разрастись…

– Вы к тому же и археолог, дорогой Каллистрат! – восхитилась я. – Ваши таланты ну просто энциклопедически разнообразны!

– Если это не насмешка, дорогая княгиня, то спасибо, – серьезно произнес он.

– Итак, что у нас получается? – возбужденно заерзала я на сиденье. – Жили-были в этом мире анты. Потом им на голову свалилась нечисть. Подмяла, поработила, увела из городов, уничтожила их цивилизацию. А потом пришли вы – вернее, наши с вами предки. Вырвали антов из лап нечисти, принесли им на блюдечке с голубой каемочкой новую цивилизацию, которая сформировалась к тому моменту в моем мире…

– А может, было и не так… – заметил Каллистрат, флегматично наблюдая за моим воодушевлением.

– Вот оно что? – упавшим голосом переспросила я, чувствуя всю грусть его мыслей. – Нечисть была здесь издавна? Но анты, как первая волна переселенцев из моего мира, придя сюда несколько тысяч лет назад, сначала нечисти успешно противостояли. Города строили, поля пахали. И только через столетия, тысячелетия благополучно деградировали. И тогда уж подпади под патронаж нечисти?.. Такова ваша версия? Так вы думаете?

– Это вы так сами сказали, – чуть дрогнул уголками губ Каллистрат, обозначая на своем лице улыбку. – Куда мне? Я таких мудреных слов и не слыхивал никогда!

– Хватит ерничать! —строго сказала я – Боитесь, что и всех нас через тысячу лет ждет судьба антов?

– Гораздо раньше! – безнадежно махнул рукой Калли-страт. – Если от большого числа отнять половину, то останется все же довольно большое число. А если половину от малого-то останется всего ничего. Те пять веков, что прошли со времен, когда наши предки здесь появились, уже отправили в небытие половину господских родов. А для того чтобы ополовинить оставшуюся половину, пятисот лет и не надо. Раньше все пойдет прахом.

– Песочный дворец под сильным ветром… – кивнула я.

– Что? – поднял голову Каллистрат.

– У вас дети мало играют на пляжах, – заключила я с легким осуждением. – Поэтому вы и не знаете, как это бывает: выстроишь, вылепишь из песка высокие шпили, острые башни… А они чуть подсохнут на солнце – и конец роскошному дворцу! Самый легкий ветерок уносит не укрепленные ничем песчинки, шпили оплывают, башни валятся… Дети строят – а оно разваливается. Потому что песок – не тот материал, который выдержит порыв ветра. А в вашем мире, похоже, у людей и нет более прочного материала, чем песок. Они делают, строят свои города, налаживают жизнь, а злой ветер энтропии, который постоянно дует у вас тут на молекулярном уровне или даже атомарном – не знаю каком, – все сносит и разваливает. Сто лет – рода нет. Тысяча лет – уже всей цивилизации нет…

– Эх, княгиня, – подтвердил Каллистрат, и в его мыслях была решимость обреченного. – Песок… Вы даже не представляете, насколько непрочен наш песок! Поэтому вот мое предложение: надо сегодня жить. Не ждать завтрашнего дня – ничего лучше уже не будет. Так хоть сейчас… А, княгиня? Женимся, детишек нарожаем. А из наших детишек кто-нибудь гривну да наденет еще. Не вашу, княжескую, так хоть мою… Ну, то есть не мою, конечно, но рода лыцаров Оболыжских.