– Ну да! Ему пришлось внеочередной комплимент королю выдумывать. А если бы он растерялся? Это бы был такой конфуз!

– Тебе повезло, что граф оказался человеком благородным и великодушным! – перешел в наступление Фориэль. – Если бы бой был насмерть, то это могло бы породить проблемы.

– Ну какие проблемы может породить поединок двух благородных людей? – заинтересовался я.

– Если бы граф убил тебя, то это непременно бы вызвало конфликт, – разъяснил Фориэль. – Ведь никто не подозревает, что ты не эльф. А если бы ты убил Колмира, то вам бы пришлось спешно покинуть территорию королевства. Король очень ревностно относится к своему праву казнить и миловать. А граф, между прочим, ходит в его любимчиках.

– Как хорошо, что нам не придется спешно покидать столицу! – язвительно сказал я.

– Да, – кивнул Фориэль. – Вам придется покинуть ее неспешно. Вам здесь делать нечего, а мне не хочется быть все время в напряжении, как бы чего не вышло. Поэтому – краткое ознакомление с городом, обед и трогательное прощание. Примерно вот такая программа. И чтобы никакой отсебятины! От меня ни на шаг! Это особенно тебя касается, Владиэль.

– Не пойдет! – решительно возразил я. – Кетван обещал мне показать таверну, в которой подают лучший эль. Его отец, граф Колмир, пригласил меня завтра на обед, а барон что-то упоминал об охоте на обнаглевшего оборотня. Знаешь ли ты, Фориэль, что я тут считаюсь в некотором роде экспертом по нечисти? Поэтому последний пункт твоей программы снимаем как преждевременный.

На посланника было больно смотреть. Сказать, что он был растерян, – значит ничего не сказать. Брови Фориэля стремились забежать на затылок, глаза были круглые и, по-моему, выпучены. Рот посланника успешно пародировал дыхание рыбы, вытащенной на свежий воздух. Руки изображали нечто среднее между сдавливанием моего горла и скручиванием моей шеи. Ну такое впечатление было, что именно моей.

Семен застыл, с благоговейным ужасом наблюдая за развитием событий. По его лицу было видно, что он не сомневается в моей смерти, но только любопытствует, какой способ для моего умерщвления изберет Фориэль.

– Слово было дано, – твердо сказал я. – А мы, эльфы (я с особым удовольствием выделил это слово), благородные создания и слово должны держать.

– Ты и на уничтожение оборотня тоже дал слово? – дрогнувшим голосом спросил Фориэль.

Я наморщил лоб, пытаясь вспомнить.

– Вроде бы нет. Но обещал подумать, – пришлось мне отреагировать на облегченный вздох посланника.

– Ни в коем случае! – рявкнул Фориэль. – Иначе будет еще один поединок. И я приложу все усилия, чтобы на нем тебя прикончить. Никаких санкций не последует, так как это уже будет нашим внутренним делом. А Владыка мои действия одобрит. Я знаю, что ему сказать в оправдание.

– Хорошо, – покладисто согласился я. – Я не буду давать согласия на охоту. Но таверну и обед у графа оставим в нашем плане мероприятий.

– О Демиург! – застонал Фориэль. – За что мне такое наказание?! Мне же придется сопровождать тебя, дабы ты не влип в какую-нибудь неприятность.

– Мне тоже придется тебя сопровождать, чтобы поддерживать твою личину, – печально присоединился к стонам посланника Семен.

– Личину его поддерживаю я, – сварливо отреагировал Фориэль. – Если бы не это, то он уже сотню раз ее потерял. Особенно в тот момент, когда ты, пьяный как сапожник, валялся на поляне.

– Это он виноват! – сердито ткнул в меня пальцем Сема. – Он всегда так подло поступает. Я с ним и алкоголиком когда-нибудь стану. Ему-то что! В него бочку залей – ему хоть бы хны.

– Что? – рассвирепел и я. – Во-первых, бочку – это ты уже загнул! Во-вторых, я что, виноват, что у тебя всасываемость лучше?

Дело в том, что у меня есть своя теория. Я считаю, что степень опьянения определяется интенсивностью всасывания алкоголя стенками пищевода. Семен, между прочим, о моей теории знает.

– Да пошел ты со своей всасываемостью! – взревел Сема. – Говорила мне мама, чтобы я с тобой не дружил. Что ты плохой мальчик и научишь меня плохим вещам!

– Ах какой маленький мальчик! – ехидно ответил я. – До сих пор, в двадцать шесть лет, слушает свою маму.

Фориэль, ошалев, смотрел на нашу перебранку. Ну да, на свежего человека она производит примерно такое впечатление.

– Дети! – с отвращением глядя на нас, наконец процедил он.

– Я бы попросил! – вскинулся я. – Может быть, по вашим эльфийским меркам Семенэль и ребенок. Я бы даже сказал, младенец, не вышедший из пеленок. А вот по нашим, человеческим, меркам я уже совершеннолетний и отвечающий за свои поступки человек.

– Как же я сразу не догадался! – продолжал сокрушаться, не слушая меня, Фориэль. – Только детям свойственно вот так влипать в самые непредвиденные ситуации, а как выпутываться из них – это уже не ваша забота. Да будь моя воля, я бы еще лет двести – триста вас из леса не выпускал!

– Да? – возмутился я. – Да я бы там издох от старости или от скуки. Причем второе – гораздо вероятнее.

– А так ты хочешь, чтобы умер я? – огрызнулся посланник. – Что я скажу Владыке, если умру от нервного истощения? Если за один-единственный день вы умудрились такого наворотить.

– Да что мы такого наворотили? – изумленно спросил Сема. – Мы же еще ничего не успели сделать!

– Это вы думаете, что не успели, – сердито отозвался Фориэль. – А вот у меня другие сведения. Я представляю, что должно случиться, чтобы вы сказали сами: «Ну, мы и наворотили!»

– А конкретнее можно? – заинтересовался я. – Что за сведения и откуда они вот так вот, вдруг, появились?

– И ничего не вдруг! Утром я имел удовольствие встретиться с личным советником его величества. Он сообщил мне, что более двадцати оскорбленных мужей и отцов жаждут вызвать на поединок одного, а лучше двоих прибывших в столицу эльфов, чье поведение заставило их жен и дочерей забыть нормы морали. Но этого мало! Почти тут же граф Колмир, присутствовавший при короле, заявил, что берет этих двух достойных и благородных эльфов под свою защиту. И тот, кто захочет нанести этим эльфам обиду, будет иметь дело с самим графом и его друзьями – графом Унгоро и бароном Танарисом. Это заявление вызвало удивление, но заставило притихнуть горячие головы. Одновременно с этим о своей защите заявил орден Сумрачных Походов. А кавалерами его являются отпрыски самых влиятельных родов королевства. И хотя они еще ничем особым не прославились, но разнести под пьяную руку любой особняк по камушку эти молодцы вполне способны. Подобные прецеденты уже были. И вы говорите, что ничего особого не натворили? Если началось такое волнение? Ты говоришь, Владиэль, что Кетван пригласил тебя посетить таверну, в которой подается лучший эль? А знаешь ли ты, что Кетван – кавалер этого самого ордена? А таверна, совершенно случайно, не называется «У веселого Барбуса»?

– Ну то, что Кетван кавалер, я помню, – нахмурился я. – И вроде бы название его ордена такое. Но вот название таверны он мне пока не озвучил.