— Прошу прощения, но мне нужно поговорить с леди Америкой. Вы не оставите нас ненадолго?

Последовали новые книксены и хихиканье, потом Энн спросила — тоном, который явственно свидетельствовал о том, что она почти боготворила принца, — не нужно ли ему что-нибудь принести. Максон отказался, и девушки вышли. Руки принц держал в карманах. Мы некоторое время помолчали.

— Думала, ты меня не оставишь, — призналась я наконец.

— Почему? — изумился он.

— Потому что мы поссорились. Потому что между нами все так сложно. Потому что… — «Потому что, несмотря на то, что ты встречаешься еще с пятью другими девушками, у меня такое чувство, будто я изменяю тебе», — закончила я про себя.

Максон медленно преодолел разделявшее нас расстояние, подбирая слова. Потом взял меня за руки и все объяснил:

— Во-первых, я пришел перед тобой извиниться. Я не должен был на тебя кричать. — Его голос звучал абсолютно искренне. — Просто все эти комитеты и мой отец довели меня до белого каления. Хочу уже сам принимать решения. И просто сорвался, столкнувшись с очередной ситуацией, когда мои желания не имеют значения.

— Какой ситуацией?

— Ну, ты же видела, кого я вынужден оставить. Народ любит Марли, и это нельзя сбрасывать со счетов. Селеста обладает большим влиянием, к тому же происходит из хорошей семьи, с которой нам было бы полезно породниться. Натали и Крисс — очаровательные девушки, обе очень милые, к тому же нравятся моим родственникам. У Элизы есть связи в Новой Азии. Поскольку мы пытаемся положить конец этой проклятой войне, это следует учитывать. Меня обложили со всех сторон.

Объяснения моему присутствию в шестерке он не дал, и я почти удержалась, чтобы не спросить. Почти. Я знала, что мы прежде всего друзья и никаких политических выгод из союза со мной извлечь нельзя. Но мне необходимо услышать это от него, чтобы принять какое-то решение. Не было сил взглянуть ему в глаза.

— Но я почему до сих пор здесь? — шепотом выдавила я из себя.

Я приготовилась, что ответ причинит мне боль. В глубине души я была уверена, что нахожусь здесь только потому, что не в его правилах нарушать данное слово.

— Америка, полагаю, я достаточно ясно выразился, — спокойно сказал Максон. Он со вздохом взял меня за подбородок и приподнял его. Когда я наконец посмотрела ему в глаза, он признался: — Была бы возможность, уже отправил бы всех по домам. Я знаю, как к тебе отношусь. Может, с моей стороны опрометчиво так считать, но уверен, что был бы с тобою счастлив.

Я вспыхнула. К глазам подступили слезы, но я сморгнула их. В его взгляде было такое обожание, что я просто не могла позволить себе пропустить это.

— Бывают моменты, когда мне кажется, что мы с тобой разрушили все преграды до последней, а иной раз думаю, что ты остаешься здесь лишь потому, что тебе так удобно. Знал бы наверняка, что ты здесь ради меня… — Он умолк и покачал головой, как будто недоговоренным осталось то, чего он не мог себе позволить желать. — Не ошибусь, если скажу, что ты до сих пор не уверена во мне?

Мне не хотелось причинять ему боль, но я должна быть честной.

— Нет.

— Тогда мне необходимо подстраховаться. Вдруг ты решишь уехать, и я буду вынужден отпустить тебя. Но мне по-прежнему нужно найти жену. Я пытаюсь принять наилучшее решение в рамках возможного, но, пожалуйста, поверь, что ты мне небезразлична. Очень.

Я не могла больше сдерживать слезы. Подумала про Аспена и про то, что я сделала, и мне стало стыдно.

— Максон, — шмыгнула я носом. — Ты… ты простишь меня…

Закончить признание мне не дали. Он подошел еще ближе и утер мои слезы.

— Простить? За что? За нашу глупую маленькую ссору? Я уже о ней забыл. За то, что твои чувства растут медленнее моих? Я готов ждать. — Он пожал плечами. — Не думаю, что ты можешь сделать что-то такое, чего я не смогу простить. Стоит напомнить тебе об ударе в пах?

Я рассмеялась сквозь слезы. Максон тоже фыркнул, потом внезапно посерьезнел.

— Что случилось? — встревожилась я.

Он покачал головой:

— В этот раз они были так молниеносны.

Максон был явно неприятно изумлен возможностями повстанцев. До меня вдруг дошло, чем я рисковала, пытаясь спасти служанок.

— Признаюсь, это беспокоит все больше и больше. Что южане, что северяне — и те и другие стали действовать с исключительной решимостью. Похоже, они не остановятся, пока не получат то, чего хотят, а мы ни малейшего понятия не имеем, что это. — Вид у него был задумчивый и печальный. — Такое чувство, будто это лишь вопрос времени, когда они причинят вред кому-то важному для меня. — Принц взглянул мне в глаза. — Знаешь, у тебя еще есть выбор. Если страшно, так и скажи. — Он помолчал, обдумывая что-то. — Или если ты считаешь, что не сможешь полюбить меня, с твоей стороны милосерднее сказать об этом сейчас. Я отпущу тебя, пока мы еще можем расстаться друзьями.

Я обняла его и положила голову ему на грудь. Мой порыв, похоже, обрадовал и удивил Максона одновременно. Мгновение помедлив, он крепко прижал меня к себе.

— Максон, я не до конца понимаю, кто мы друг другу, но определенно больше чем просто друзья.

Он шумно вздохнул. Сквозь пиджак я слышала, как бешено колотится его сердце. Его ладони бережно обхватили мое лицо. Я заглянула ему в глаза и ощутила, как крепнет между нами чувство, названия которому до сих пор не знала.

А еще в глазах Максона читался невысказанный вопрос. Принц не хотел больше ждать, и я была этому рада. Кивнула еле заметно, и он, преодолев разделявшее нас небольшое расстояние, поцеловал меня с удивительной нежностью.

Мои губы дрогнули в улыбке под его губами.

Я почувствовала, как кто-то тронул меня за локоть. Было темно и то ли очень поздно, то ли очень рано. На долю секунды показалось, что на нас снова напали повстанцы. Но я быстро поняла, что ошиблась, потому что меня позвали.

— Мер?

Я лежала к двери спиной и не сразу обернулась, собираясь с духом, прежде чем взглянуть Аспену в лицо. Пришло время кое-что прояснить в наших отношениях. Оставалось лишь надеяться, что мое сердце позволит мне произнести это вслух.

Я перевернулась на другой бок. В темноте блеснули глаза Аспена, и я поняла, что сделать это будет нелегко. Потом заметила, что он оставил дверь в комнату приоткрытой.

— Аспен, ты с ума сошел? — прошептала я. — Закрой дверь.

— Нет, я все продумал. Если кто-нибудь пройдет мимо, я смогу сказать, что услышал какой-то шум и зашел к тебе в комнату проверить, все ли в порядке. Это ведь моя обязанность. Никто ничего не заподозрит.

Идея была простая и блестящая.

— Ладно, — кивнула я.

Я включила ночник, чтобы у случайных свидетелей не возникло никаких сомнений, что нам нечего скрывать. Часы показывали начало четвертого.