— Мне жаль. Но иногда, особенно когда я решаю дела, тебе нужно будет слушать меня. В некоторых моментах нельзя показывать свой характер и проглотить мои приказы.

— Я не твоя шавка, чтобы следовать твоим приказам. Я твоя девушка.

— Если ты будешь продолжать так себя вести и подрывать мой авторитет, ты больше ей не будешь.

Я застываю. Он не мог этого сказать. Но он сказал. Внутри всё сжимается, наливается свинцом. Мне хочется зажать уши, чтобы не слышать этих слов. Вот только уже не забудешь.

Как за секунду от умиротворения можно перейти к взрыву? Всё, что улеглось в душе, скручивается. Выворачивает наружу. Шантаж и угрозы. Как мы до такого дошли? Как ещё с утра идеальные отношения скатились к сегодняшнему вечеру.

Я пытаюсь собраться. Успокоиться и сдержать слёзы. Опять. Потому что его слова ранят. Проникают под кожу, в самую душу. Ту, которую я открыла ему, вывернула. А он…

— Шантаж?

Пожалуйста, пускай только я слышу эту дрожь в голосе. Пускай он не видит насколько больно мне делает. Насколько я хочу отмотать время назад и не поднимать эту глупую тему. Хотела избавиться от жалящего осадка, а в итоге выпускаю всех демонов наружу.

— Если хочешь трактовать это так. Я своё условие сказал.

— Знаешь, что я делаю, когда меня пытаются шантажировать? Уничтожаю точку влияния. Ты прав Клык. Я больше не буду твоей девушкой. Мы — всё.

Клык

Я замираю на месте, пока Арина не уходит к себе. Девушка поднимается по ступенькам медленно, едва касаясь перил. Без вихря и истерик. И дверь закрывает так же. Без хлопков и криков, тихо прикрывая за собой.

Арина ставит точку легко, взмахивая волосами. Огоньки в её глазах гаснут, пропадают для меня. Девушка говорит чётко, без дрожи в голосе, без уговоров или шантажа, до которого я опустился. У неё вообще всё расставание проходит «без».

Мы — всё.

Сука.

Мне хреново, мышцы застывают, адреналин колотит. Единственное желание бьёт набатом в голове. Догнать её и показать, что нет. Нихрена подобного.

Но я утыкаюсь лбом в стену, рвано дышу, вдыхая оставшийся запах её духов. Я ломаю себя, чтобы не подняться вслед за девушкой. Пиздец, как всего она девушка может вывернуть наизнанку, пробраться в мышцы и кровь.

Я знал, что так будет. Когда произносил те дерьмовые слова, когда давил на неё своим авторитетом. Думал получу по морде или истерику, крики, упрёки. Итог был известен, но не знал, что будет настолько хреново.

Арина должна была или прогнуться, или бросить меня. Разговор со Зверем только доказал это. Но Арина не прогибается, она, блять, привыкла быть стальной. Бороться за себя, за других, не ожидая помощи. У неё стержень внутри заржавевший, покрытый бронёй и стенами. Не согнуть, не подчинить, не укрыть собой.

Я надеялся, что девушка примет моё условие. Проглотит этот шантаж и попробует сдержать себя в рамках. Только это Арина и она скорее сама вывернет себе руки, чем позволить сделать это кому-то другому.

Но так правильно, блять. Её нужно держать подальше от разборок, подальше от других ребят и проблем. Потому что если она будет моей девушкой — её придётся защищать ото всех, закрывать и надеяться, что не ебанёт в какой-то момент со стороны врагов. Потому что девушка — это херня, у всех есть девки. Кто жена, кто любовница, кто на час. Но ни одна из них не позволяет себе влезать в разборки мужчин. Может, за закрытой дверью и начнёт истерить, но не при всех.

Арина — другая. Она прямо скажет, и плевать, что некому защитить. Даже без меня лезет на рожон. И есть мужики увидят, что я не могу сдержать в узде свою бабу, то заподозрят слабость. И пускай бы лезли в бизнес, пытались подставить, я бы отвоевал. Кровью и разборками доказал, что я всё ещё главный в своей сфере. Проблема в том, что тогда они поймут, насколько мне важна девчонка, насколько сильно можно надавить через неё.

Так что пускай меня сейчас выкручивает и хочется вернуться обратно, но лучше так. Чтобы никто и думать не смел лезть ко мне через неё. Навредить Арине.

— Клык, — Миха заглядывает в холл с мобильником у уха. — Тут Арабина звонит.

— Давай, — блять, не готов я сейчас дела решать. — Да, Арабин.

— Здравствуй, козлёнок.

— С хера ли я козлёнком стал? — с Арабиной никогда не предугадаешь, чего ждать. Сколько лет знаю её, но так и не узнал.

— Это ты мне лучше расскажи, почему ты стал таким. Чувствую, что сегодня именно так нужно обращаться. Но не о том я хотела поговорить. О беде твоей и конкурентах.

— Говори.

Я киваю Михе, отпуская. А сам ухожу в кабинет и наливаю полный стакан виски. Помянем отношения и нормальную, блять, жизнь.

— Появился новый игрок. Имени не знаю, как выглядит тоже. Он через своих подручных пытался мои девочек подкупить. Неверный ход. Пришлось послание передать.

— Шавки его хоть живы остались?

— Не спрашивай о таком, козлёнок, если не хочешь соучастником идти. Но мои девочки голос его слышали. Выводы сделали. Средних лет, шибко грамотный, не дворовой закалки.

— Бизнесмен?

— Кто его знает, сейчас бизнесмены с улиц пошли, а в преступники депутаты подались. Или это одни и те же, всё не разберу этот новый мир. Не в том загвоздка, Клык. Девочкам намекнули, что нужно правильную сторону брать, тех, под кем весь город будет. Вот и покумекай, что он собирается сделать, чтобы город к рукам прибрать.

— Спасибо, Арабин. Я отплачу.

— Отплатишь, но не ты и не деньгами. И не сейчас. Передай Царю, что хочу видеть его. В личную охрану взять.

— Царь лучших бойцов даст, но сам уже давно не работает так.

— А ты попробуй. Мне нужно, чтобы твоя семья мне девчонку одну из-под земли достала, нашла, где её спрятали. И под защиту свою взяла. Чтобы лучше, чем у президента была. Но так, чтобы никто и не понял, что она под охраной. И главное, чтобы они сами ни о чём не знали.

— Важная девка?

— Внучка моя. Семья. Единственная кровь родная, что осталась. Только потеряла я её, давно. Знаю лишь в каком детдоме она когда-то была и то, что имя сменила. На какое — Бог только знает. Вот ваша помощь и сгодится. Поговори, уговори своего Царя. Отдай долг сполна, козлёнок.

И сбрасывает. Оставляет меня наедине с мыслями. Залпом опрокидываю в себя алкоголь, но легче не становиться. Понятней тоже. Я даже не знал, что у Арабины семья осталась. Никогда не говорила, не упоминала. В нашем деле о таком не треплятся, но общую инфу всегда знают, про всех. А Арабина умеет удивлять.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍