Заинтриговала и озадачила.

Вот так и случилось, что все приехали следом за Алевтиной: ее муж Андрей, сын Игорь, дочь Марина с мужем Антоном, Костик с Ольгой, даже Валентина, а за ними примчались и Павел Петрович с Елизаветой Викторовной – весь состав, кроме детей.

И это в тот самый рабочий день, на который вчера дружно ссылались.

Ничего не подозревавшие о грядущем нашествии Глафира Сергеевна, Григорий и Марьяна в это время тихо-мирно сидели за самоваром с чайком и обсуждали вчерашнее торжество.

– Так! – влетела в гостиную Алевтина и поморщилась, увидев Марьяну: – И вы здесь! Вы бы шли к себе, у нас тут свои семейные дела.

– Марьяна останется, – жестким тоном отрезала Глафира Сергеевна и спросила: – Что у тебя случилось, Аля, что ты в таких растрепанных чувствах?

– У меня случилось?! – возмущенно спросила ее дочь, ткнув себя пальцами в грудь, и объяснила: – Это у нас у всех случилось! Приступ твоего маразма!

– Так! – грозным окриком остановил поток ее обвинений Григорий, поднявшись с места. – Теть Аль, ты за словами следи, а то я эту аудиенцию закончу.

– И что, ты со мной драться станешь, что ли? – спросила она. – Так меня есть кому защитить, и муж, и сын со мной!

– О как! – порадовался чему-то Вершинин. – Так вы что, драться сюда приехали?

Тут, скрипнув тормозами, у ворот остановилась еще одна машина, из которой выбрались Марина с мужем, а за ними и еще одна: такси, на котором приехали родители Григория, а следом за ними и Костик с Ольгой подъехали.

– Утро было добрым, – прокомментировал эдакое столпотворение у ворот участка Григорий. – И что бы это значило?

– А то и значит, – величественно объявила Алевтина, – что давно пора разобраться с маминым здоровьем, а не отпускать все на самотек, доверяясь домработнице, да еще этой сомнительной соседке! И вот что из этого получилось: мы лишились коллекции! – И развернулась к матери: – Как ты могла, мама?! Как ты могла так поступить, не посоветовавшись с нами?!

– О чем это я должна была с вами советоваться? – спросила спокойно Глафира Сергеевна.

– О судьбе коллекции, разумеется! – воскликнула ее дочь.

– А какое отношение вы имеете к этой коллекции? – изобразив искреннее недоумение, поинтересовалась старушка.

– Как какое?! – возмутилась беспредельно Алевтина. – Мы прямые наследники!!

– Да с чего бы это? – усмехнулась Глафира Сергеевна и пояснила: – Коллекция никогда не была наследной, и об этом имелось прямое указание Акима Лукича в его записях и высказанной им воле.

– Но он не оставил завещания! – напомнила Марина из-за спины матери.

– Нет, оставил! – твердо заявила бабушка. – Он оставил словесное завещание жене и сыну и прямо написал об этом распоряжение в своих дневниках. Его жена, мама Петруши – Полина Георгиевна, отписала свою часть наследуемого сыну, распорядившись, чтобы он передал коллекцию государству, как и велел ему отец. В завещании Петра об этом говорилось. Коллекция никогда не была наследной, а на мое усмотрение он оформил ее, чтобы я сама выбрала музей, в который передам собрание. Так что нечего тут крик поднимать!

– Это все чушь! – снова возмутилась Алевтина. – Коллекция принадлежала семье, и ты была обязана разделить ее между нами!

– А ну-ка молчать! – рявкнула вдруг грозно Глафира Сергеевна и поднялась со своего кресла. – Я никому ничего не обязана! Все свои обязательства перед вами и Богом я выполнила! Мы с Петей дали вам всем образование, вырастили в заботе, любви и достатке, обеспечили всех квартирами, машинами и помогали финансово всем, чем могли, в любой ситуации! – И вдруг осерчала не на шутку: – Денег захотелось дармовых, красивой жизни?! Озверели совсем в жадности своей тупой?! Примчалась она мне тут выговаривать, видишь ли!

– Вот! – победно перебила ее Алевтина, обернувшись ко всем собравшимся позади нее. – Вот о чем я говорила! Мама глубоко больной человек, и министерство воспользовалось ее слабостью, подослало своих врачей, которые подписали ей фальшивую справку о дееспособности, чтобы она могла отдать коллекцию! Еще бы, такие шедевры и такие деньги!! Я настаиваю, что маму надо устроить в хорошую лечебницу и найти независимых врачей, которые проведут обследование более глубокое и непредвзятое! А то она еще и участок с домом Жене отпишет или вон этой, – и она ткнула рукой в сторону Марьяны.

– Ты охренела, Аль?! – спросил возмущенно отец Григория. – Совсем ума лишилась? Ты что несешь?

– А ты помолчи! – махнула на него рукой сестра. – Вечный мамочкин подпевала! Очевидно же, что она не в себе!

– Павел прав, Алевтина! – раздался голос Валентины, в пылу страстей никто не заметил, как она вошла. – Ты говоришь ужасную гадость.

– Позволь тебе напомнить, Валя, что это твой сын убил деда. И вообще-то, ты теперь как бы и не наша родственница, – сказала ей невестка.

– Ба, – вступила Маринка, – а действительно, какого фига ты отдала коллекцию?

– Чтобы ты мимо «Лабутенов» пролетела, – ответила ей Глафира Сергеевна, усмехнувшись, – и курорта какого на Карибах.

– Вот! – потрясла утвердительно ладонью в направлении матери Алевтина. – Что я говорила! На старости лет еще и сленга молодежного из Интернета нахваталась!

– Да заткнись ты, Аля, сколько можно нести этот бред! – не выдержала мама Григория и протолкалась вперед к невестке. – Кого тут надо в клинику, так это тебя, точно! Глафира Сергеевна права: совсем умом ты тронулась из-за жадности!

– Да ты… – аж задохнулась та.

– Ты бы тоже помолчала, теть Лиз, – выступила Марина. – Вы втроем с дядь Петей и Гришкой вечно потакаете бабушке и крутитесь вокруг нее, прямо первые любимчики. Что, участок получить надеетесь, так не выйдет, он уж точно на всех делиться будет вместе со всем имуществом.

– Так! – отрезала Глафира Сергеевна, прихлопнула ладонью по столу и отчеканила: – Все. Пошли. Вон.

– Нет, мама, мы обязаны… – начала что-то возражать Алевтина.

– Вон, я сказала! – прервала ее мать и указала рукой на дверь.

– Это лишний раз подтверждает мою правоту! – ответила дочь.

– Так! – передвинулся вперед, как бы прикрыв собой бабушку, Григорий и раскинул руки, сделав ладонями жест выпровождения. – Все на выход!

– А что ты раскомандовался?! – возмутилась его тетка Алевтина. – Ты тут особо-то и никто: приехал-уехал, двенадцать лет не было, а тут, вишь, повадился! Это мы несем за маму ответственность и обязаны защитить ее от нее же самой.

– Теть Аль, – почти доброжелательно сказал ей Григорий и махнул руками, – идите. Все идите. Или ты что, действительно хочешь тут драку между нами спровоцировать, чтобы я с мужиками завязался? А потом в чем-нибудь и меня обвинишь? Предъявишь так сказать.

– Да кто ты… – начала она возмущаться, заводясь еще круче.