Но все взгляды в зале суда были устремлены на графа Роудена.

Элегантно одетый красавец граф в упор смотрел на подсудимого. Его глаза сверкали холодно и грозно. Да, он стал настоящим мужчиной, а когда-то — Морли прекрасно помнил то время — какой у него был напуганный вид. Морли тогда сумел извлечь немало выгоды из его страха.

Появление графа в суде произвело необыкновенный эффект. Когда он с решительным видом вошел в зал и занял свое место, среди собравшихся зрителей послышались восклицания, причем почти все повернули головы в сторону графа.

Сабрина, едва увидев Риса, отвернулась, а затем уставилась в пол. Он же смотрел на нее глазами, в которых светились нежность и любовь, — и смотрел настолько откровенно, что это не укрылось от взглядов публики. Но граф ни на кого не обращал внимания: пусть все знают, что он любит свою жену.

Однако Рис сел не вместе со своими близкими, а поодаль от них. И Морли тотчас подумал: «Неужели родственники графа уже знают все подробности, знают о его низком поступке?»

Морли даже пожалел Риса. Затем его взгляд скользнул дальше — и он невольно вздрогнул. Хотя его зрение уже было не то что в молодости, но ему показалось, что он увидел в зале… Анну Холт. Или ему почудилось. У Морли защемило в груди, и сердце болезненно сжалось. Заточение в Тауэре, конечно, не пошло на пользу его старому изношенному сердцу.

Возможно, это была все-таки не Анна Холт, а ее призрак. Возможно, он увидит и призрак Ричарда Локвуда. Морли улыбнулся — настолько странной и фантастической показалась ему эта мысль.

Но ее появление после эффектного входа графа Роудена, похоже, никто не заметил. Она была в черном вдовьем одеянии, что делало ее еще неприметнее. Конечно, она постарела, но все равно была удивительно похожа на своих дочерей, и при известной доле воображения легко могла сойти за одну из сестер Холтов.

Да, конечно, это была Анна Холт, никаких сомнений на этот счет у Морли не было. Он сразу увидел в ее появлении то удивительное сочетание обстоятельств, в котором чувствовалась рука судьбы. Морли сразу понял: интуитивно выбранный им план оказался очень удачным, и теперь он не сомневался в правильности своих действий.

Он огляделся, разыскивая того, кто был необходим для осуществления его замысла. Джеффри Гиллрей был на месте. Жалкая и бледная копия своего кузена. Однако Джеффри неплохо заработал на заметках в бульварных газетах. Все-таки ему удалось создать желанный эффект, пробудить любопытство у лондонской толпы. И Джеффри старался не смотреть на своего грозного кузена, он явно побаивался графа.

В этот момент заговорил мистер Дакуорт, и Морли стал прислушиваться к его речи, чтобы не пропустить важный для себя вопрос, который адвокат намеревался задать ему. Он вовремя опомнился, мистер Дакуорт как раз повернулся к нему лицом и спросил:

— Мистер Морли, перед тем как огласить приговор, суд хотел бы задать вам один вопрос. Вы платили кому-нибудь деньги за то, чтобы ложно обвинить перед законом Анну Холт в убийстве Ричарда Локвуда?

Никакой двусмысленности, все предельно четко и ясно.

Морли не торопился с ответом, он выжидал до тех пор, пока в зале не стих шум. Наконец все взоры устремились на него, но он по-прежнему молчал — для эффекта. Он прекрасно знал: завтра его слова будет повторять весь Лондон.

Вдруг, к своему неудовольствию, он заметил, как встает со своего места одна из дочерей Анны Холт, встает с очевидным намерением что-то сказать. Морли понял: надо поторапливаться, иначе она могла испортить весь эффект его речи.

И как раньше, во времена выступлений в Палате Общин, Морли заговорил звучным и твердым голосом:

— Нет, мистер Дакуорт. Более того, я полагаю, что вас, как и весь суд, ввел в заблуждение мистер Джеффри Гиллрей, который ищет способ опорочить имя своего кузена, графа Роудена, и таким образом приобрести известность и некоторый вес в обществе — не говоря уже о нескольких тысячах фунтов, которые он получил от меня, пользуясь моим положением.

Боже мой, какой шум сразу поднялся в зале. Люди что-то восклицали, вскакивали с мест, чтобы взглянуть на Морли, Джеффри и графа Роудена. Пораженный мистер Джеффри Гиллрей заерзал в кресле, не зная, как ему быть. Стража суда быстро перекрыла все выходы из зала — на тот случай, если бы он захотел бежать.

Конечно, мистер Гиллрей не станет обитателем Тауэра, все-таки не настолько он заметная фигура и не настолько велико его преступление. «Скорее всего, его ждет Ньюгейтская тюрьма или ссылка», — подумал Морли и улыбнулся. Не скрывая своего удовлетворения, он взглянул на мистера Дакуорта, а тот смотрел на подсудимого с восхищением. Адвокат сразу понял, как ловко провели мистера Гиллрея. Он дружески подмигнул Морли, и подсудимый подмигнул ему в ответ.

Морли не любил думать о совести, она не обременяла его. В равной степени это касалось его бессмертной души, которой после его смерти предстояло дать отчет перед Всевышним Творцом за все содеянные им злодеяния, перед Творцом, который по какой-то странной прихоти не пришел к нему на помощь во время Лондонского пожара, когда он потерял всю свою семью.

Он нашел для себя удобный выход из положения, удобный не только для него, но и для графа Роудена, с которого снимались все подозрения. Кроме того, Морли не имел никакого желания затягивать петлю у себя на шее.

— Для чего, Сабрина, ты встала сегодня в зале суда? Ну, в тот момент, когда выступал адвокат мистера Морли.

Сабрина вздрогнула и оглянулась на мать. Только что все они весело кружили вокруг Анны, а потом, усевшись, никак не могли успокоиться — и все громко говорили, то и дело перебивая друг друга и стремясь выказать свою радость.

Но, в конце концов, Сабрина осталась наедине с матерью. Неотложные дела позвали Сильвию в театр, а Сюзанну — на кухню, надо было обсудить с поваром меню праздничного обеда.

Сабрина уселась на ковре возле ног Анны и начала перебирать мотки шерсти в корзине для вязания; она думала о синем шарфе, который связала для мужа — под цвет его глаз. Сабрина не хотела лгать и упорно молчала. Мать с удивлением взглянула на нее и спросила:

— Тебе хотелось посмотреть на него?

— Нет, — помедлив, ответила Сабрина.

Когда заседание суда закончилось, она вышла из зала вместе с Анной, Сильвией, Сюзанной, Томом и Китом, и она старалась не смотреть в сторону Риса, чтобы случайно не встретиться с ним взглядом.

— Почему нет?

— Мама… — Сабрине очень нравилось это слово. — Да, он нашел тебя, но не забывай: именно он принес тебя и всех нас в жертву, чтобы спасти свою семью. Что бы ни сказал сегодня Морли, правда остается правдой.

— О, ради Бога, Сабрина!

Сабрина молча отвернулась, давая понять, что не желает говорить о муже. Немного помолчав, Анна веско заметила:

— Да, мужчины глупы. Но боюсь, ты от них недалеко ушла.

Сабрина едва не задохнулась от охватившей ее ярости. Глаза ее сузились, и в них сверкнул недобрый огонек.