«Надо будет подумать», — вздохнул Володя, хотя и понимал, что придумать что-либо у него вряд ли получится. Он и со своей-то судьбой не мог определиться, а тут за других решать.

Родезцы ушли на рассвете, стараясь произвести как можно меньше шума. За ними постоянно наблюдали разведчики. В городе об этом стало известно через десять минут. Дорейн скомандовал к подъему, и через полчаса следом вышла кавалерия Локхера. С ней в качестве волонтера отправился и Володя, а с ним Джером и Винкор. Филипп остался в Тортоне на хозяйстве для присмотра за имуществом сеньора.

Конрон следил за выступившей армией с надвратной башни и, когда последний всадник скрылся за поворотом, отвернулся и стал спускаться вниз.

— Поздравляю, тир, — встретился ему Роухен. — Знаменательное событие — первая победа за все время войны.

— Перестань, Роухен, мы оба знаем, благодаря кому она достигнута. Если бы не сумасшедшие идеи этого князя, неизвестно, чем бы все закончилось. Точнее, очень даже известно.

— В том-то все и дело, что сумасшедшие. Кто он такой?

— Тот, кто спас Тортон! — отрезал Конрон, давая понять, что не намерен обсуждать князя.

Роухен намек понял правильно и поспешно откланялся. Рыцарь задумчиво проследил за ним взглядом — вот и началась борьба за победу. Как же он ненавидел эти игры.

Был бы здесь Вольдемар, он мог бы вспомнить древнюю мудрость: у победы много родителей, а поражение всегда сирота. Впрочем, даже не зная этой мудрости, Конрон прекрасно понимал, что к чему.

Осада закончилась, и город начали приводить в порядок. Разбирали баррикады с улиц, площади, занятые ополчением под полигоны, возвращали рынкам, начал работать порт, и первые корабли уже отправились в плавание. Постепенно жизнь входила в привычную колею, и только форт за городом все еще напоминал о недавних боях — магистрат никак не мог определить, что с ним делать. Форт этот оказался настолько удачно расположенным, что всерьез обсуждалась возможность возведения там постоянного укрепления. Особенно эту идею поддерживал Роухен. Пока к единому мнению не пришли, однако форт решили не сносить. Постепенно, по мере удаления родезцев, распускали ополчение. Но полк Лигура Конрону удалось отстоять, несмотря на все попытки членов магистрата его разогнать — слишком многим он стоял поперек горла.

Споры закончились с приближением к городу отряда во главе с герцогом Алазорским. Конрон лично выехал встречать его во главе оставшихся в Тортоне вооруженных сил, выстроив их вдоль дороги. Герцог, невысокий поджарый мужчина лет шестидесяти, окинул все вокруг цепким взглядом, выслушал короткий доклад Конрона, кивнул ему и пришпорил коня, направив его к городским воротам. У них молча выслушал приветствие магистрата, важно покивал и въехал в Тортон.

В магистрате вся надменность мигом слетела с герцога, как морская пена. Маска исчезла, и лицо ожило, в глазах разгорелось пламя. Почти бегом он пересек всю комнату, уселся во главе стола, сложил руки в замок и положил на них подбородок.

— Ну, рассказывай, тир, как тут у вас все было. Только не вздумай мне врать! — В глазах вновь полыхнуло, герцог раздраженно швырнул на стол несколько свитков. — А то тут от ваших уже есть версия событий… несколько даже. И в каждой свой герой.

Конрон нахмурился. Вот уж не думал, что кто-то осмелится писать герцогу через его голову. Ох, рисковали эти писари, ох рисковали, лично бы им головы поотрывал, попади к нему такое письмо. Он вздохнул и сел напротив герцога.

— Честно говоря, я совершенно не верил в успех миссии…

Где-то на середине рассказа Конрона герцог не выдержал, вскочил с места и стал быстро шагать по кабинету, заложив руки за спину. Вообще в герцоге энергия буквально фонтанировала, не давая ему оставаться на месте. Из-за этого он говорил быстро, короткими рублеными фразами.

— Князь, значит… Читал я его записку с анализом. Весьма-весьма правдоподобно и толково. Она на меня произвела впечатление. Да, произвела. Я с королем о ней говорил. Оказывается, этот ваш князь успел и с ним познакомиться. Король кое-что рассказал мне о встрече с этим князем.

Герцог вдруг успокоился, словно кто-то перекрыл кран с бурлящей в нем энергией, и даже его речь изменилась: короткие фразы пропали, он стал говорить медленно, обдумывая каждое слово. Если человек не был знаком с герцогом Алазорским, то подобная резкая смена поведения выбивала его из равновесия. Конрон с герцогом до этого не встречался и растерялся.

— Ваше сиятельство, я…

— Ладно, — герцог махнул рукой. — Этот князь вам говорил о встрече с королем?

— Только то, что по дороге встретился с ним.

— Да? Весьма разумно с его стороны. Весьма. А почему я его не видел?

— Он уехал с конницей преследовать отступающих родезцев.

— То есть предпочел после знакомства с королем не встречаться со мной? Предусмотрительный молодой человек.

— Ваше сиятельство…

— Успокойтесь, тир. Этот молодой человек умеет производить впечатление. Да и большой неблагодарностью с моей стороны было бы вредить князю. Все-таки я вернулся из отставки благодаря ему…

— Благодаря князю?

— Ага, значит, он на самом деле тебе не все рассказал. Действительно благоразумный человек. Значит, говоришь, по его словам, он ввязался в оборону из-за той девчонки? Купеческой дочери?

— Да, ваше сиятельство.

— Любопытно. Весьма любопытно… — Похоже, слово «весьма» очень нравилось герцогу, и он вставлял его при каждом удобном случае. — Что-нибудь известно про то, как они познакомились?

— Милорд, девочке восемь лет. Она с матерью ехала в караване, когда на них напали разбойники. Но мать с дочерью убежали в лес, где встретились с волками. Мать погибла, защищая дочь, а князь спас Аливию.

— В лесу? Весьма любопытно. А князь в одиночку по лесу путешествовал? Ага, вижу, что сами не знаете.

— Я не считал себя вправе интересоваться у князя его жизнью.

— М-да, ваше нелюбопытство похвально… весьма похвально. — По интонации было ясно, что это отнюдь не похвала. — Я бы хотел поговорить с этой девочкой… и ее отцом.

— Сейчас, ваше сиятельство?

— Нет. Зачем же шокировать семью неожиданным визитом? Сообщите им, что я буду у них в гостях завтра к обеду. А сейчас мне бы хотелось поговорить со всеми командирами, которые участвовали в обороне. И этого Филиппа не забудьте пригласить.

— Я уже позаботился, милорд, все дожидаются в соседней комнате.

— Очень хорошо. Очень. Вот сейчас и пойдем туда.

— Милорд, может, вы хотите сначала отдохнуть?

— Отдохнуть? Нет-нет, я уже отдыхал. После того как от вас прибыл гонец с известием, что родезцы отступают, — мы не очень спешили. Так что на совет.

Совет прошел довольно бурно — герцог умел задавать неудобные вопросы, поэтому очень многие из магистрата, отправившие собственные сообщения, проклинали тот день, когда им в голову пришла такая идея. Герцог не стал ничего утаивать и просто разложил перед собой письма, спрашивая писавшего прямо по ним о деталях, уточнял некоторые моменты, которые человек должен был знать, если все, что он написал, — правда. Такой человек, стоя под пронзительным взглядом герцога, краснел, бледнел, начинал запинаться и, в конце концов, окончательно путался в рассказе. Этот форменный допрос сильно нервировал остальных и забавлял офицеров, которым такая выходка магистрата очень не понравилась. В то, что это инициатива отдельных людей, а не общее решение, никто не поверил.