— Крис — это я. Китти говорила, что вы — классный. — Он смерил Бена оценивающим взглядом с ног до головы. — Она не соврала. Входите.

Бен неохотно вошел внутрь. Он был не в том положении, чтобы привередничать. Сборы от вчерашнего выступления едва покрыли стоимость сегодняшнего совещания с Робертом Кэнноном, Ритмом Нэйшном и Тимом Рибелом. В конце концов, деньги не пахнут, и от кого бы он их ни получил, от женщин ли, от мужчин ли, их ценность от этого не изменится.

— Эй, мальчики! — крикнул Крис. — Кушать подано. И сегодня у нас шведский стол.

Комната наполнилась криками и свистом как минимум тридцати возбужденных мужчин, приветствующих его появление. За все двадцать девять лет своей жизни Бен еще не оказывался в столь неловком положении. Он испытывал противоречивые чувства: с одной стороны, ему хотелось развернуться и бежать отсюда, но с другой — и это желание было сильнее, — ему хотелось, чтобы у этих парней оказалось побольше наличных.

Бен нашел свободный пятачок на обеденном столе, поставил свою аппаратуру и нажал кнопку «воспроизведение». Пора разогреть ребятам кровь. Он театральным жестом повернулся спиной к зрителям. Комната наполнилась чувственными аккордами струнных. Покачиваясь под музыку, Бен стал медленно снимать с себя смокинг. Вступление кончилось, и зазвучал голос Фрэнка Синатры, певца из певцов.

«— Путники в ночи обмениваются взглядами…»

Рубашка расстегнута до середины.

«— О, твой манящий взгляд… О, твоя волнующая улыбка… Сердце подсказывает, что ты должна быть моей…»

Бен повернулся к зрителям лицом. Самый пьяный из всей компании вскочил с места и стал нажимать какие-то кнопки на стереосистеме, встроенной в музыкальный центр. Внезапно из динамиков раздалось пульсирующее уханье басов в танцевальном ритме:

«— Путники в ночи… бум, бум… двое одиноких людей… бум, бум… мы были путниками в ночи… бум…»

Бен не верил своим ушам. Наложившись на ритмы диско, музыка сама словно изменилась, казалось, она стала естественной и примитивной, как биение пульса, и подействовала на него ошеломляюще. Он превзошел самого себя. Его бедра вращались в безупречной синхронности с мелодией.

Рубашка полетела на пол.

Компания пришла в неистовство.

Бена охватила какая-то безумная энергия. Он сбросил ботинки, стянул носки, дал брюкам соскользнуть на пол и принял позу модели, рекламирующей белье от Келвина Кляйна, догадываясь, что таким его и хотели видеть. Все это происходило под пение Синатры.

«— До того, как мы впервые поздоровались… бум, бум… никто из нас не знал, что до любви всего один взгляд… бум, бум… один медленный танец… бум…»

Деньги сыпались на него дождем. Каждый хотел расстаться с купюрой. Бену за резинку совали доллары — пятерки, десятки, даже несколько двадцаток. Самым щедрым Бен в благодарность предоставил привилегию сунуть купюры за переднюю часть трусов, а более экономным пришлось довольствоваться боковой частью. Его тело притягивало деньги, как магнит железные опилки. К тому времени когда классическая песня Синатры закончилась, он набрал и на квартплату, и на следующий ежемесячный взнос за кольцо.

Но главным приобретением этого вечера стали даже не деньги, а вдохновение, словно бальзам на душу. «Создай свой собственный номер, сделай что-то свое». Мудрые слова Китти отпечатались в его мозгу. О, он нашел свою нишу. Бен придумал нечто неслыханное и почти возмутительное. Синатра в стиле диско! Те же «Путники в ночи», но поданные в таком темпе, что у зрителей внутри все задрожит, и жизненные ритмы ускорятся. Бен представил, как вокруг него танцуют красотки в блестящих облегающих платьях… Таким спектаклем можно сразить зрителей наповал.

Сегодняшняя компания явно умела обращаться с мужчиной, как с поп-звездой. Бену подумалось, что соседи снизу, сбоку и даже сверху наверняка уже позвонили в полицию и пожаловались на шум. Он решил, что надо получить с Крис гонорар и смываться, пока не приехала полиция.

Подбирая разбросанную одежду, Бен заметил в глубине комнаты знакомое лицо. Он выпрямился и похолодел: прямо в глаза ему смотрел Рикки Лопес.

* * *

София нервно мерила шагами комнату и дымила как паровоз. Новость грызла ее, как какое-нибудь чудовище из фильма ужасов. Более того, ей казалось, что ее уже проглотил Годзилла, и она беспомощно трепыхается в животе монстра.

Дебби пыхтела и сопела на тренажере, обливаясь потом.

— Ненавижу… уф… Джейн… Фонду. — У нее еле ворочался язык. — Это… она… уф… придумала… такое мучение!

София сосчитала окурки в пепельнице: восемь. Личная норма в шесть сигарет в день превышена. «Ну и черт с ней!» — подумала София. У нее есть причина сорваться: она только что узнала, что ее муж — гей. И как она раньше этого не заметила? Приятная внешность, острый ум, стильная одежда, вкус к ювелирным изделиям — все признаки налицо. София хлопнула себя по лбу. Как она раньше не догадалась? Чего ей еще не хватало? Телеграмма? Гм… интересно, посылает ли еще кто-нибудь в наше время телеграммы? Если нет, то напрасно. Они воздействуют куда сильнее, чем сообщения по электронной почте.

— Одно… уф… то… уф… что он… уф… танцевал… уф… для голубых… еще… не… означает… уф… что он… сам… голубой.

— Разве я танцую перед лесбиянками? А ты? А Клер? Хотя, если подумать, Клер, пожалуй, стоит этим заняться. Может, тогда она не будет все время киснуть. — София ахнула. — Может, папа с самого начала все знал? Вдруг ему интуиция подсказала, что Бен склонен к гомосексуализму?

— Это… уф… бред.

— Хватит разговоров. Я задыхаюсь только оттого, что слушаю тебя. — София затушила в пепельнице сигарету номер девять и закурила десятую. — То же самое случилось с Кэрри Фишер, представляешь? Две девушки, две мечты о любви, два мужа-гея.

— Сколько… уф… времени…

— Ой, ну откуда я знаю? Вероятно, на это могли уйти годы. Я читала, что некоторые еще в детстве, лет в шесть, понимают, что их тянет к своему полу. Футбольный матч, зазывный взгляд с третьей базы… Всякое бывает.

— Я… спрашивала… сколько…

— Кто знает? Может, навсегда? Если бы Рикки мне не сказал, я бы прожила с Беном всю жизнь и не догадалась.

— Сколько… мне… еще… мучиться… на этой… штуковине?

София едва взглянула на сестру.

— Еще двадцать минут, дорогая. Ты молодец, отлично справляешься.

Она посмотрела на коробки с разнообразными флакончиками, крышечками и бутылочками. Кроме того, тут же лежали разнообразные красители. Комната была настолько загромождена, что стала почти непригодной для жизни. Но, как ни странно, этот беспорядок придавал Софии сил. Она чувствовала, что должна крепиться и бороться. Ради избалованной девчонки по имени Тэффи. Ради клиентов «Жаклин» вообще. Ради Америки.

Вошел Бен.

— Крошка, это не то, что ты думаешь.

София взглянула на него один раз и поняла правду. Волнения, выкуренные сигареты — все это было зря.