– Она не болела тогда? Я не из любопытства, просто женщина, с которой я познакомился в Бингемтоне, как бы это сказать, поплотнее.

– Анжелика всегда была хрупкой, – ответила Саманта.

– Хрупкой, говорите? Мне так не показалось.

– Ну значит, со здоровьем у нее стало совсем хорошо Анжелика поплотнее, говорите? Вы принесли мне хорошую новость, мистер Рак.

– И сразу ухожу. Спасибо за любезный прием и, пожалуйста, передайте преподобному, что я очень высоко ценю его работу. Возможно, наши пути пересекутся на Манхэттене. Я тогда захвачу с собой его книгу и попрошу автограф. Не каждый день можно встретить кузину исполина, миссис Турк, и попробовать столь восхитительное печенье.

Саманта присела в реверансе, Барнаби поклонился.

– Мистер Рак, возможно, я забегаю вперед, но все же рискну: одно недовольство мой муж наверняка бы высказал. Газеты, не мудрствуя лукаво, называют Кардиффского исполина Голиафом; преподобный Турк говорит, что это обидно и неприятно. Голиаф был груб и неуправляем. Что за циничное несоответствие! Наш исполин достоин другого, более мягкого крестного имени.

– Согласен. Подобные бойкие прозвища даются наспех и без должных раздумий. Я при первой же возможности передам «Горну» мнение преподобного. Просьба, прозвучавшая из уст кузины каменного человека, обретает дополнительный вес.

– Спасибо вам за понимание.

Барнаби ушел, Саманта допила чай и поставила ферротип на место – на салфеточку рядом с кухонным горшком племени арапахо.

В чашечках плевались маслом девять фитильков: восемь – по числу дней, в течение которых горела древняя лампа, освещавшая отвоеванный Иерусалимский храм, и один под названием «шамаш», чтобы зажигать все остальные. Аарон Бапкин сидел у себя в комнате и смотрел, как его ханукальная менора празднует то давнее чуда.

Этот праздник света, почти совпадающий с Рождеством, другим зимним напоминанием о свете и жизни, наводил Аарона на мысль, что оба ритуала уходят корнями в промозглые пещеры, где угрюмые мужчины с квадратными подбородками и мрачные толстые женщины сидели вместе, недоумевая, отчего их покинул солнечный бог. И если огонь и тоска по огню соединяли когда-то их мысли, то как же вышло, что то же самое тепло и пламя, поделив людей на расы, усадило их вокруг разных костров?

– Вопросы без ответов, – называл их Исаак. – Необходимая трата драгоценного времени. Все равно что стричь ногти на ногах или ковырять в зубах палочкой. – Исаак Бапкин прислал внуку менору, узнав, что в этом году тот не приедет на праздники в Бостон. – По крайней мере, Аарон, не раскрывайся там слишком явно. Пойми ты: они думают, будто ты убил Иисуса, и чувствуют себя слегка оскорбленными. А ты еще имеешь наглость заикаться о покупке земли? Неудивительно, что они так взбесились.

Причина, из-за которой Аарон остался в Лафайетте, не имела отношения к земле или наглости. Зато она имела отношение к Анжелике Халл. Назавтра после того, как Аарон побывал на ферме Ньюэллов, миссис Ильм объявила, что хватит пользоваться ее терпением и чтобы после Нового года он освободил комнату. Весь этот день Аарон проходил от дома к дому, подыскивая новое жилье, но нигде ничего не нашлось.

Пока он стучался в двери, в Лафайетт приехали Берта с Анжеликой – купить подарков и послать их в Нью-Йорк Анжелика первым делом заглянула к доктору Проллу, ибо давно пропустила время осмотра. Доктор все сделал быстро, не нашел отклонений, и Анжелика пошла бродить по Мейн-стрит. Она купила шарф для Лоретты, кошелек для Чурбы, камею для Берты, браслет-цепочку для Саймона, шляпу для Джорджа. Странно будет встречать Рождество вдали от Бингемтона, но что делать, если так вышло. Анжелика ни о чем не жалела. Даже с Бертой в нагрузку покой Кардиффа оказался надежным лекарством. Никогда еще Анжелика не чувствовала себя столь легко, притом что никогда еще ее будущее не было столь неопределенным.

Покончив с покупками, Анжелика совсем случайно встретила Аарона Бапкина. Она пожелала ему веселого Рождества и прикусила язык. Он ответил на приветствие, коснувшись края своей вязаной шапочки.

– Как ваша голова? Надеюсь, зажила? – спросила Анжелика.

– Намного лучше, – ответил Аарон.

– Сегодня холодно, – сказала Анжелика.

– Сыро, но ясно, – ответил Аарон.

Хвала Господу за такую погоду.

– Скажите, мистер Бапкин, здесь можно где-нибудь выпить чаю?

– У Веймана, сразу за углом, около гостиницы. Пойдемте, я вам покажу, миссис Халл.

Вместе они дошли до чайной Веймана. Аарон открыл перед Анжеликой плетеную дверь и вновь коснулся шапочки:

– Рад встрече, мадам. Согревайтесь. Хороших праздников. С Новым годом.

– Выпейте со мной чаю, – вдруг предложила Анжелика. – У них тут симпатичный огонь в камине.

Этот симпатичный огонь уже потрескивал у Аарона в ушах.

– Чаго? Здесь? – переспросил он. ~ У нас будут неприятности. Как бы это сказать? Деревня следит за подозрительными парами.

– Мы подозрительная пара? – удивилась Анжелика. – А что, если нам заняться невинной коммерцией? Вы продаете, я покупаю. Кому это мешает?

– Боюсь, мне нечего вам продать.

– Возьмите эту брошку. Как раз подойдет.

– Вы необыкновенная женщина, миссис Халл, – сказал Аарон.

– Да, пожалуй, так и есть, – согласилась Анжелика. – А теперь пойдемте к столику вон там у огня, пока кто-нибудь не вызвал полицию нравов. И мне безразлично, еврей вы или нет, – назначьте за эту брошку хорошую цену.

– Не могу обещать, – сказал Аарон. – Традиция запрещает смешивать дела с удовольствием. Вы же знаете, мы живем только ради наживы.

Час спустя Анжелика встретилась с Бертой, которая, уже не зная, что и думать, дожидалась ее у доктора Пролла. Анжелика извинилась за опоздание и объяснила его тем, что очень трудно найти в магазинах что-то нужное и красивое одновременно.

Аарон вернулся к себе в комнату зажигать перед заходом солнца ханукальный светильник. Руки дрожали так сильно, что он с трудом налил в чашечки масло. Под взглядом миссис Вейман, с ее лицом синее черничного варенья, Анжелика нашептывала Аарону секреты темнее чая. Аарон вскоре заметил, что вместе с морковным пирогом глотает слезы. Путаница Анжеликиной жизни как-то переплелась с его собственной. Ясно, что у миссис Халл нет любимого мужа. Эта женщина была одинока, точно блуждающая звезда.

Мысли Аарона трепетали, как ритуальное пламя. Анжелика Халл предложила ошеломленному лозоходцу встретиться на следующий день на дороге за Кардиффом. Словно лозой воду, Аарон пытался нащупать в себе новые чувства. «Дорогой дедушка Исаак, ты будешь рад узнать, что твойвнук нашел себе сердечную подругу. Эта леди – совершенство. Старше, мудрее, замужем, беременна и, чего скрывать, шикса[78]». К слову, о подарках.