Если Питер Миддлтон, президент Ллойд, — единственный, о ком прогоревшие Имена в унисон отзываются с уважением — хваля его за сочувствие и откровенность, — то нет такого человека, который не посчитал бы своим долгом плюнуть в д-ра Арчер. Брань — от импровизированной до многажды отрепетированной, ничего другого в ее адрес я от Имен не слышал: «Сама змея подколодная, а сюсюкает, будто с малолетними: как-у-нас-делиски-сегодня-утлечком? — тьфу!»; «Старая перечница» (это от женщины, которая едва ли была моложе); «Да про нее и члены Совета говорят: «Изтаких гвозди надо делать». Отчасти это естественное раздражение, которое вызывает публичная фигура отдела, выбивающего из вас деньги; отчасти — замечания того рода, что часто выпадают в британском обществе на долю высоко взлетевшей и красивой женщины. Ллойдз, надо полагать, посчитал назначение д-ра Арчер на пост руководителя Затруднениями хитрым пиар-ходом: не просто женщина (априори привлекающая больше симпатии), но и та, которая сама состоит в Именах с 1977 года, а также и жена Имени, которому в начале своей карьеры уже приходилось разделываться с феерическими долгами; таким образом, ее можно было демонстрировать как пациента, который сам принимал то снадобье, которое он рекламировал. Однако ж есть в д-ре Арчер нечто такое, что заставляет вытягивать нос и с силой втягивать воздух, словно гигантская понюшка табаку, и вынужден сознаться, что, вонзив зубы в свой обеденный сандвич за столом напротив нее в Ган-Уорф — на заднем плане залитые солнцем яхты бороздили Медуэй, — я никак не мог отделаться от мысли, что бы это такое могло быть. Д-р Арчер — миниатюрная брюнетка, миловидная, невозмутимая, ухоженная и весьма, весьма скрупулезная. Видно, что она контролирует себя от и до (хотя — один мой друг однажды танцевал с ней и хвастался, что в его руках она была «беззащитной девочкой»). Тут, надо полагать, все дело в голосе, который не то сделан из костяного фарфора[139], не то выкован в Челтнемском женском колледже. Углядев, что обезжиренное молоко из пластикового наперстка не одолело пигментацию моего черного кофе, она предупредительно осведомилась: «Не угодно ли еще молока?» Прозвучало это — мне по крайней мере так показалось — как вопрос сердобольного палача: «Тисочки вам не очень жмут?» Однако единственный раз, когда у меня появился хоть сколько - нибудь законный предлог проанализировать реакцию, которую она вызывает, — это когда я упомянул о том, что у своей нынешней клиентуры она вызывает изрядное негодование. «Негодование, раздражение, возмущение, — ответила она. — Все это вполне объяснимо». Все эти существительные она произнесла так, будто идентифицировала обнаруженные при судмедэкспертизе желудочные камни, а не называла вулканические эмоции.

В ее комитете двадцать восемь штатных единиц (двадцать служащих рассматривают иски, восемь занимаются административной работой), и на 3 августа 1993 года они получили 2327 заявлений от ллойдовских Имен. Из них 906 впоследствии отозвали свои заявления. Это кажется необычайно высоким процентом. Странность объясняется двумя факторами. Во-первых, люди понимают, во что ввязались, лишь тогда, когда в полной мере сталкиваются с тонкостями делопроизводства (один из камней преткновения состоит в том, что супруг/супруга Имени также должны подавать полную финансовую декларацию в Ллойдз). Во-вторых, когда все только начиналось, обращение к Затруднениям рассматривалось как перспективный способ потянуть резину: после составления заявления ваши средства в Ллойдз замораживались и их уже нельзя было списать со счета. Также это породило волну различных колоритных извинений за опоздание из тех, что пользовались особенной популярностью в школьные времена: одно из Имен утверждало, что переехало себе пальцы ноги газонокосилкой, предполагая, наверное, что это должно вызвать сочувствие у фаланг пальцев, заполняющих анкеты, на другом конце тела. И хотя с тех пор Затруднения упростили официальную процедуру, работа продвигается черепашьими темпами. Из 1421 дела, в настоящее время ожидающего рассмотрения, было изучено 361, и 328 Имен получили предложения по урегулированию. Из них 108 приняли предоставленный вариант, хотя по состоянию на 3 августа всего на семи делах были поставлены окончательные подписи и печати.

«Мы помогаем Именам избежать банкротства и продолжать свою деятельность в рамках текущей финансовой ситуации», — говорит д-р Арчер. Разные случаются передряги (особенно те случаи, когда состояние есть и у супруга/супруги), но применительно к холостому Имени это значит, что оно должно будет вручить Ллойдз все свои средства, отдавать ему любые непредвиденные доходы — наследства, счастливые дни в лотерее, — полученные в течение трехлетнего периода, и продать все свое имущество, кроме «скромного и единственного дома». Имеется в виду жилище стоимостью от £100 000 до £150 000, в зависимости от региона. Ллойдз также примет на себя управление домом Имени, каковой будет изъят после его смерти. Имени будет позволено, опять же если у него нет семьи, тратить на себя от £7000 до £12 000 в год в течение трехлетнего периода, пока действует соглашение: все заработанные суммы, превышающие эту цифру, реквизируются. Наконец, в контракте подчеркнуто, что Ллойдз имеет право требовать деньги от Имени и по истечении трех лет в том случае, если это деньги, имеющие отношение к Ллойдз: прибыль от «незакрытых» лет, прибыль от полисов stop-loss или деньги, полученные по суду от самого Ллойдз в ходе выигранных процессов. Последний пункт вызывает у некоторых членов особенную неприязнь: сначала Ллойдз теряет твой горшок с золотом из-за своей некомпетентности, затем ты разоряешься, затем Комитет по Затруднениям обшаривает твои карманы, затем судьи отыгрывают для тебя сколько-то денег, которые тебе и с самого начала не следовало бы терять, после чего Затруднения снова нарисовываются на горизонте и опять оставляют тебя несолоно хлебавши. Я рассказал д-ру Арчер о том, что ее газетная фотография в вечернем туалете от Nicole Manier имеет большой успех среди прогоревших Имен, на что она ответила мне с улыбкой Снежной Королевы: «Я их не виню».

А что происходит, спросил я ее, если вы почуете крысу? «Если мы чуем крысу, то начинаем как следует принюхиваться». Финансовые контролеры достаточно квалифицированны, чтобы разобраться с запутанными заемами; иногда Имя демонстрирует нежелание позволить комитету пообщаться с его банком. «Но большинство наших Имен очень откровенны, — настаивает она. — Большинство из них — это скромные люди в затруднительных обстоятельствах. Они говорят: «Нам нужна определенность». Один из служащих д-ра Арчер, с которым я разговаривал, подтвердил это: отдельные случаи неудавшегося обмана кажутся относительно незначительными — и довольно неуклюжими: то в цифре подлежащего выплате процента ноль пропадет, то «в графу издержек занесут приобретение трех телевизионных лицензий на один дом» (по британским законам, вам требуется только одна лицензия на дом). Хотя специалист из комитета подтвердил, что «на нас по-прежнему выливается немало накопившейся горечи, особенно это касается Имен в возрасте, потерявших все свои накопленные сбережения», процесс, с точки зрения Ган - Уорф, протекает неминуемо болезненно, но сравнительно спокойно: почтенные Имена стараются подвести черту под своими неприятностями; даже вымирая в финансовом смысле, они доверяют Ллойдз — овцы, покорно бредущие на последнюю стрижку. Может статься, когда-нибудь весь этот механизм заработает на полную мощность. Но может быть и так, что пока в сети комитета попадала только мелкая рыбешка — о чем свидетельствует тот факт, что у половины Имен, явившихся на поклон в Затруднения, есть банковская гарантия на дом (полулегальный способ задекларировать состояние в восьмидесятые). Также может статься, что к настоящему моменту объявились только жертвы, наименее пострадавшие от мошенничества, — а может, просто чувства гнева ослабевают и конспирологические теории кажутся менее правдоподобными, когда жертва встречается с бюрократией Ган-Уорф. Так или иначе, между точкой зрения медуэйских берегов и мнениями, которые я слышал от пострадавших, пролегает глубокая пропасть.