– Вы все еще можете уйти, господин Тормено.

Милан не привык, чтобы его называли «господин Тормено». Он знал, что Думон таким образом выражал ему уважение, но это обращение было юноше не по душе.

– Я все еще на верном берегу, – сухо отрезал он.

– Быть может, приказать принести вам длинный меч? Ваш клинок кажется мне не вполне подходящим для боя. Думаю, два меча были бы…

– Я не собираюсь сражаться, – перебил его Милан. – Ни за одну из сторон.

Стрела Чаш кашлянул.

– Если они прорвут оборону и устроят резню, то на этом берегу каждый окажется либо воином, либо жертвой. Иных вариантов не будет. И жертву легко опознать по нехватке вооружения. Господин Тормено, на поле боя нельзя сохранять нейтралитет.

– Вы сказали, что уже слышали обо мне, Думон. Вам не рассказывали о том, что я прославился своей способностью изменять конец древних историй?

– Молодой человек, я не хочу показаться вам чрезмерно самоуверенным, но вскоре тут будет поле боя, и, увы, мне доподлинно известно, чем заканчиваются такие истории. Всяк сам своего счастья кузнец, и я вас предупредил. Как вы поступите – это уже ваше дело. Я лишь рассчитываю на то, что вы не обратите оружие против нас и никоим иным образом не причините нам вреда.

– Даю вам слово, Стрела Чаш.

– Этого мне достаточно.

Думон жестом подозвал сопровождающих, и тут на другом берегу реки послышалась глухая барабанная дробь. Десятки барабанщиков отбивали мерный такт, эхом отзывавшийся в душе.

Хотя знамена на холмах не двигались, Милану представилось марширующее войско, тысячи ног, в такт барабанной дроби опускавшихся на мощеную дорогу.

Что бы там ни говорил Думон, сражаться юноша не собирался. «Эта война – ошибка, – подумал Милан. – Если бы только Белая Королева наконец-то вернулась, чтобы положить конец бессмысленным убийствам!»

Он взглянул на дорогу, тянувшуюся к лесу. Среди темных стволов вился туман. На лесной опушке Милан заметил белую лошадь, явно уже очень старую. Лошадка посмотрела в сторону моста, будто знала, что сейчас произойдет, и отступила в пелену тумана.

Некоторые беженцы небольшими отрядами выдвинулись на запад, но многие еще оставались здесь. Они верили в оборону лучников.

Милан повернулся к мосту. На последних десяти шагах с их стороны уже убрали валуны, мощеная поверхность моста влажно поблескивала, ровнехонькая, даже мелких камешков не осталось.

Юноша направился вниз, задумчиво рассматривая роскошные знамена. Барабаны все рокотали, олицетворяя предзнаменование надвигающейся беды.

Какой-то высокий худощавый мужчина задел его, проходя мимо. Милан успел увидеть его лицо, и почему-то оно показалось ему знакомым.

– Кто…

– Милан! – послышался голос Раинульфа. – Иди сюда! Ты только посмотри, кого я встретил!

Лучник стоял рядом с какой-то женщиной в черном платье и стариком, который грузно опирался на посох.

Нужно было идти к Раинульфу. Пришло время помириться с ним после размолвки вчерашней ночью.

Раздался еще один сигнал горна, на этот раз очень близко. Затем донеслось негромкое позвякивание металла. Что-то двигалось там, в тумане на мосту.

Из белой пелены выступили рыцари в полных латных доспехах, не прикрытых накидками с гербами, точно владельцы красовались этой броней. Округлые грудные пластины кирас, заострявшиеся вверху шлемы, наручи, поножи – латники были великолепны. Все поверхности доспехов изогнуты, чтобы лучше отводить удар. Воины держали в руках, защищенных латными перчатками, большие полуторные мечи. Шаги звенели по камням моста.

Думон отдал приказ, и на рыцарей посыпались стрелы. Наконечники скрежетали по металлу лат, не причиняя никакого вреда.

Еще один залп – тщетно!

Казалось, что латники возьмут Звездный мост с первой попытки. Милан в ужасе подумал о том, что прямо на берегу остались еще сотни беженцев. Работорговцы Лиги пожнут богатый урожай, если никому не удастся остановить этих рыцарей.

Милан побежал к мосту. Он должен был как-то задержать рыцарей Лиги, двигавшихся к берегу пешим строем.

Но как? Латников было около двадцати. По их доспехам все еще стучали стрелы, но залпы сменяли друг друга уже медленнее. Из тумана внизу, у реки, в лучников Швертвальда полетели первые арбалетные болты.

– Не сметь! – Думон перехватил юношу и за руку оттащил назад.

– Я скажу им, кто я такой, и попрошу их смилостивиться.

Стрела Чаш горько рассмеялся.

– Смилостивиться… Они считают, что мы не способны одолеть их. Так зачем им проявлять милосердие? Нет, они не смилостивятся над нами. Как и мы над ними!

От слов командира лучников у Милана холодок побежал по спине.

Он посмотрел на стрельцов, стоявших в укрытии за острым частоколом. Ни один из них не казался испуганным. Солдаты спокойно продолжали стрелять. Они заранее заготовили стрелы, воткнув их перед собой в размякшую от дождя землю. Эти стрелы казались какими-то потрепанными, с прореженным оперением или погнутым древком. Милану бросилось в глаза, что у некоторых даже повреждены наконечники, будто их уже много раз спускали с тетивы, а потом подбирали вновь. Очевидно, эти стрелы были не лучшего качества.

– Да! – возликовал один из стрельцов.

Рыцарь, переходивший мост первым, упал. Его ноги подергивались, точно от судорог. Металл доспеха грохотал по камням. Стрела попала в смотровую щель забрала.

Остальные рыцари не остановились. Им казалось, что победа близка, ведь они уже миновали участок моста, перегороженный валунами. Еще десять шагов – и они доберутся до лучников.

Ладонь Милана легла на рукоять меча, хотя до этого он клялся себе, что не станет вмешиваться в бой.

Позади послышались крики ужаса. К этому моменту все уже поняли, что бой не продлится долго. Люди бросились в бегство, за мостом раздавался топот, какой-то ребенок звал маму.

– Цельтесь в голову, – спокойно приказал Думон. – А затем в грудную пластину, как договаривались.

Рыцари продвигались, чуть наклонившись вперед, будто в лицо им дул сильный ветер. Дребезжал металл. Некоторые время от времени как-то странно поводили мечами, будто отмахиваясь от комаров.

Стрела попала в шлем латника с золоченым красным поясом, и его голова откинулась назад. В тот же миг еще две стрелы ударили ему в нагрудник, чуть прогнув доспех. Рыцарь отчаянно замахал руками, пошатнулся… И еще одна стрела попала ему в грудь.

Милан явственно услышал, как латник охнул. И повалился на спину, задев другого рыцаря. Тот тоже упал.