И вдруг в голову пришла столь неожиданная мысль, что Наташа даже шаги замедлила. Денис даже не считает нужным скрывать: ОН РАД, ЧТО ОТЕЦ УМЕР.

«Фу, какие глупости… – охолонила себя Наталья. – Но что все-таки случилось с папой?»

23 июля, пятница, ранний вечер.

Москва.

Наташа

После всех мучений, после болтанки над территорией Ирана, после бесконечных пьяных выкриков соседей-пассажиров самолет все-таки сел. Бодяга с пограничным контролем и багажом, по счастью, не затянулась, и уже в семь часов вечера Наташа, часть пестрой толпы туристов, схватила с транспортера свою сумку и поспешила в «зеленый» коридор.

Ленчик, водитель Дениса, ждал ее на блатном местечке, в зоне прилета, куда обычным встречающим «вход категорически запрещен» – охранникам приплатил, наверно. Увидел Наталью, просиял, бросился к ней:

– Шикарно выглядите, Наташа!

Подхватил ее сумку и обволок оценивающим взглядом.

– У вас такой загар, и глаза сияют, и…

Наташа поморщилась и решительно оборвала поток комплиментов. Совсем не то сейчас состояние, чтобы кокетничать с туповатым Ленчиком. Сколько можно гадать – нужно, наконец, выяснить. И, с места в карьер, она спросила:

– Скажи мне: отчего умер отец?

Ленчик тут же сник:

– А вам… вам разве не сообщили?

– Мне сообщили: «скоропостижно скончался». И все, – сухо ответила Наталья. – Расскажи, пожалуйста, что случилось.

– Так он… – Ленчик мучительно подбирал слова. – Так эта… Приедете – вам все и расскажут.

Ее голос заледенел:

– Нет. Я хочу знать сейчас.

Когда-то от такого тона Наташины подчиненные ежились. Видно, навык остался – съежился и Ленчик.

– Ну, это… убили его, – неохотно пробормотал он.

– Что-о?.. – Наташа замерла, остановилась. Мимо текла толпа загорелых, беспечных и веселых людей – они только что прилетели с Мальдив и спешили к такси и машинам.

– Встала, будто колода, – тут же обругала ее какая-то пассажирка.

– И правда, пойдемте, Наташа, – попросил Ленчик.

– Я никуда не пойду, пока ты мне все не объяснишь, – отрезала она.

– О господи! – водитель в отчаянии закатил глаза. – Да что ж объяснять-то, я сам почти ничего не знаю!

– Значит, расскажи, что знаешь, – велела Наталья.

– Ну… Ехал он домой. А машину его взорвали. Тачка в клочья, отец ваш насмерть, идет следствие – вот все, что слышал.

– Кто взорвал?.. Как? – Наташа пыталась – и не могла – прийти в себя.

– Да кто ж знает – кто, – вздохнул Леня. – Говорю ведь вам, следствие идет. Можно сказать, только что началось. Пойдемте быстрей, пожалуйста. А то Денис Борисыч сердиться будет. Приедем – все и узнаете.

«Мне, наверно, нужно сейчас заплакать?» – отстраненно подумала Наталья.

В глазах и правда защипало. Ленчик вздохнул, перекинул ее сумку на плечо и взял девушку за локоток:

– Пойдемте, Наташа, прошу вас. В машине поплачете, если так хочется.

Она смахнула слезы.

– Что ты, Леня, я вовсе не плачу, – ее голос дрогнул.

Значит, вот что скрывалось под обтекаемым «скоропостижно скончался»… Значит, отец убит…

И тут же в голове стрельнула новая мысль, очень странная:

ЭТОГО И СЛЕДОВАЛО ОЖИДАТЬ.

И снова Наташа остановилась, замерла, прислушалась к себе. Откуда взялась эта фраза? Почему она вдруг пришла в голову?

…Они уже подошли к машине. Ленчик уложил сумку в багажник, распахнул перед Натальей дверцу и с видимым облегчением уселся за руль – было видно, что вести машину ему нравится куда больше, чем утешать плачущих девушек.

– Ну что – с богом? – Ленчик взял с места так резво, что Наталью прижало к спинке сиденья.

И тут же возмущенно засигналил какому-то «Рено-Клио» с безусым парнишкой за рулем – пацан осмелился попытаться выехать с парковки вперед него. Наташа поморщилась: оказывается, она уже и забыла, какое оно – сумасшедшее столичное движение. Она вообще чувствовала себя чужой и слегка опьяневшей – от смены климата, от загазованного воздуха, от характерно быстрой московской речи. Очень быстро, оказывается, отвыкаешь от столичного ритма жизни! Тут все так стремительно, безудержно… Кажется, она даже русский слегка подзабыла: Ленчика – и то понимала с трудом, а уж говорок диктора по радио и вовсе звучал, словно совершенно чужой язык. Или дело не в том, что она от русского отвыкла, а совсем в другом: москвичи говорят так стремительно, словно горох в коробку сыплют – та-та-та-та-та…

«Ничего. Освоюсь, – успокоила она себя. – Во всяком случае, вспоминать родной язык легче, чем со всеми говорить на иностранном. Нужно просто на нем разговаривать». Она спросила Ленчика:

– Как дело с отцом было?

– Не знаю я ничего… правда… – Он жалобно взглянул на нее. – Ну, говорят, пластита до фига подложили… Килограмм пять, что ли…

– Где это случилось?

Шофер вздохнул:

– Подъездную дорогу к коттеджу знаете? Ее и заминировали.

– Кого-нибудь подозревают?

– Наташа, пожалуйста! – попросил Ленчик. – Мне Денис Борисыч велел… ну… чтоб без слухов. Спросите лучше у него, ладно?

– Хорошо, – вздохнула Наталья. – Тогда расскажи мне, где похоронили отца.

Ленчик вздохнул в ответ. Ему явно было нелегко – вести машину со всеми атрибутами московской езды – подрезать, сигналить, выезжать навстречу – и одновременно поддерживать беседу. Но все же ответил – кратко, в лапидарном стиле:

– Теляево. Были шансы на Ваганьковское. Не захотел. Удивились. Что делать?

«Ленчиков ответ переводить надо», – подумала Наташа. И перевела: «Планировали похоронить на Ваганьковском. Но оказалось: отец просил, чтобы его похоронили в Теляево – в коттеджном поселке. Такого поворота не ожидали, но волю покойного выполнили».

– Там разве есть кладбище? – удивилась Наташа.

Она хорошо помнила поселок, где в последние годы жил отец: несколько десятков кирпичных особняков за кирпичными неприступными заборами. Из инфраструктуры – только причал для лодок и круглосуточный магазинчик-палатка, а где там кладбище?

– Деревня. Березы. Грачи, – хмыкнул Ленчик.

И Наташа снова «перевела»: значит, на деревенском кладбище. За околицей деревни Теляево, к которой приписан коттеджный поселок. Под сенью берез… Что ж, отец заслужил покоя – хотя бы в смерти.

– Ублюдки… – пробурчал Ленчик.

Наташа вопросительно взглянула на водителя – он махнул в сторону ржавой «шестерки» с компанией подростков. Машина гордо плелась по самой середине дороги со скоростью не больше пятидесяти. Ленчик, надсадно сигналя, сел «шестерке» на хвост, принялся мигать дальним светом – по встречной не обгонишь, идет сплошной поток грузовиков.