– Долго рассказывать. В основном в Индии я была, а на обратном пути, как уже сказала, задержалась в Египте.

Там успела создать Спиритическое общество для изучения медиумов и феноменов.

– Зачем? Извини, если мой вопрос покажется тебе глупым, – не удержалась Надежда.

– Поскольку, по моему мнению, не было иного способа показать людям, как глубоко они заблуждаются и «выше медиума ничего не знают», а мне это вреда не принесет. Ведь я намерена очень скоро показать им разницу между пассивным медиумом и активным творцом.

– Леличка, ты опять за свое. Духи, покойники, медиумы – зачем тебе все это? – не понимала набожная Надежда Андреевна.

– Да, ты права. Мне тоже не по вкусу духи мертвых. У меня самой появилось отвращение к этому предприятию. Тем более, оно закончилось полным провалом. Я там, в Египте, пыталась найти хорошего медиума, но безуспешно. А пока окружила себя медиумами-любите-лями: француженками-спиритками, в большинстве своем нищими бродяжками, а то и вовсе авантюристками. Они воровали, присваивали деньги Общества, беспробудно пьянствовали, а потом я их поймала на самом бессовестном обмане, когда они показывали поддельные явления членам нашего Общества, которые пришли смотреть не на факирские трюки, а изучать оккультные феномены. У меня были весьма неприятные сцены с несколькими такими людьми, а они возложили ответственность за все свои «чудеса» на меня одну. Поэтому пришлось их выдворить.

– А что произошло с «обществом»?

– «Общество» не просуществовало и двух недель. Оно лежит в руинах – величественных, но вместе с тем поучительных, как и гробницы фараонов… Комедия смешалась с драмой, когда меня чуть не застрелил один сумасшедший – грек, который присутствовал на тех двух публичных сеансах, что мы успели дать, и, похоже, сделался одержим каким-то порочным духом.

– И как же ты от всего этого отделалась?

– Бог помог. Я решила рискнуть. Пошла в казино, два доллара в кармане, и, поставив весь свой капитал на цифру двадцать семь – выиграла.

– Повезло!

– Еще бы! На вырученные деньги я смогла прожить еще какое-то время в Каире, заехать в Сирию и купить билет до Одессы. Первое, что я сделала, когда прибыла в Одессу, попросила извозчика отвезти меня не к тебе, а в нашу родную православную церковь. Я стояла там с открытым ртом, как если бы я стояла перед моей дорогой матушкой, которую не видела многие годы и которая никак не может меня узнать!.. Я не верю ни в какие догмы, мне противны всяческие ритуалы, но мои чувства к православной службе совершенно иные… Наверно, это у меня в крови… Я, разумеется, всегда буду твердить: буддизм это чистейшее нравственное учение, в тысячу раз более соответствующее учению Христа, чем современный католицизм или протестантство. Но даже буддизм я не сравню с русской православной верой. Я ничего не могу с собой поделать. Такова моя глупая противоречивая натура, – с улыбкой на лице провозгласила Елена.

– Господи, прости! – перекрестилась Надежда Андреевна и больше уж ни о чем не расспрашивала.

В России Елена долго не задержалась. Об этом периоде ее сестра Верочка вспоминала:

«В начале 70-х годов г-жа Блаватская побывала еще раз на юге России и окончательно рассталась с родиной, где, несмотря на разнообразие своих талантов „из ряда вон“, она не могла найти им применения по неимению связей и протекций. И область русской журналистики сделалась ей доступной лишь тогда, когда о ней заговорила пресса Старого и Нового Света».

Некоторое время она провела в кругу любящих ее родственников, в Одессе, потом переехала к своему двоюродному брату, Николаю Гану, в Париж. Наконец, в июне 1873 года, она получила от Учителей повеление выехать в Нью-Йорк и там ожидать дальнейших указаний. Обрадовавшись, Елена буквально сорвалась с места и уже на следующий день готова была отплыть в Америку. Денег у нее, как всегда, было в обрез, только на билет. А само путешествие не обошлось без приключений, о которых после рассказывали очевидцы:

«Елена прибыла в Гавр с билетом первого класса до Нью-Йорка и обычной парой долларов в кармане, поскольку никогда не имела при себе лишних денег. Уже подходя к трапу, она увидела, что на пирсе сидит бедная женщина с двумя маленькими детьми и горько плачет. "Отчего вы плачете?" – спросила она. Та рассказала, что муж прислал ей из Америки денег на дорогу, и она все истратила на самые дешевые билеты в третьем классе, а они оказались фальшивыми. "Идемте со мной", – сказала г-жа Блаватская и направилась прямо к агенту пароходной компании, уговорив его обменять ее билет первого класса на билеты в третьем классе для себя и бедной женщины с детьми. "На эмигрантских судах до третьего класса можно было добраться, только спустившись через люк по трапу. Через такие люки практически не поступал воздух. К тому же в плохую погоду, когда свежий воздух был особенно необходим, люки задраивали. Две недели в духоте, давке, при отсутствии элементарных удобств, плохой пище и воде, плюс к тому нешуточная угроза пойти на дно и совершенное безденежье».

Так Елена начала свой триумфальный путь к славе, навстречу любимому делу всей своей жизни. Для чего она туда отправилась? Что заставило ее бросить все и бежать в неизвестность? Для чего и ради кого нужно было проявить такое отчаянное мужество, страдать и преодолеть столько трудностей?

Елена выбрала для себя служение делу, о котором пока тоже не имела четкого представления. Ее «вели» по ее судьбе, а она была готова вновь и вновь стойко воспринимать уроки, которые преподносила ей судьба, считая, что:

«Дело жизни – это не только великое вдохновение, это и крест, и терновый венец, без которого никак нельзя».

Прибыв в Нью-Йорк, Елена, как уже когда-то делала в Турции и Египте, обратилась к русскому консулу, что-

бы ссудить у него некоторую сумму под будущий денежный перевод из России. Но консул отказался, так как в Нью-Йорке ее никто не знал и не мог подтвердить ее знатного происхождения. Тогда она написала отцу, надеясь на его материальную помощь. Однако и этот шаг проблемы не решил, – денежный перевод требовал времени. Необходимо было каким-то образом продержаться хотя бы месяц.

По воспоминаниям современников Елены «в то время женщины еще не работали в больших учреждениях. Те, которым приходилось зарабатывать себе на жизнь, работали учительницами, телеграфистками, различного рода швеями, служили в магазинах, торговавших разными мелочами. Платили им очень мало. Пишущие машинки еще не были изобретены. Если дама путешествовала одна, то в лучшие гостиницы ее не пускали. Тогда порядочной женщине со скудными средствами найти себе жилище было чрезвычайно трудно». Однако для Елены работа нашлась у одного владельца предприятия, занимавшегося производством искусственных цветов. Кроме того, она имела небольшой заработок от мелкой домашней ручной работы.