* * *

Кусок уже не ощущал себя богом, как это было вчера. Он ощущал себя сатаной!

Крутую кашу он заварил сегодня. И Штыка на хрен завалил, и других его ублюдков. Не зря в засаде весь вечер просидел.

Посланниками ада ворвались они в «Шхуну», мочили всех, кого ни попадя. Но прежде они расправились со Штыком. Валет подцепил его на прицел.

Ублюдки Штыка начали отстреливаться. Положили Клина, Гошу и Петруся. Настала пора делать ноги. И они ушли, кинув на прощание в зал три «лимонки». Только Лыжа уйти не успел. Осколок достал его в дверях…

Валету пуля обожгла ухо Но это чешуя. Вот если бы чайник прострелили… Ни его самого, ни Мамалыгу даже не зацепило.

От ресторана они бежали недолго. Он сам лично остановил «мотор», приложил таксисту рукоять «пушки» к виску и вышвырнул его на мостовую. Мамалыга впрыгнул за руль.

— Когти из города рвать надо, — сказал Валет.

— Да уж хрен! — торжествуя победу, заорал Кусок. — Ты, Мамалыга, давай к ночному рынку на Саратовской рули…

— Базара нет…

Нет, сваливать из города он не собирается. Мало того, он и на дно залегать не будет. Дудки! Сегодня же он наедет на три ряда железных ларьков, работающих в круглосуточном режиме. Этот пятачок на перекрестке двух центральных улиц города контролирует Штык. Вернее, контролировал… Теперь он отходит к нему, к Куску…

Они появились у ларьков в двенадцатом часу ночи. В окошках железных павильонов горел тусклый свет. Торговцы скучали в ожидании ночных покупателей, у которых после обильной пьянки вдруг закончится выпивка и сигареты. А таких всегда хватает…

* * *

Стержень в «бригаду» Банана попал совсем недавно. Поэтому его не пригласили на праздничное застолье в честь «бригадира». Доску, его напарника, позвали, а его нет. Поэтому сегодня на пятачке он дежурил в одиночестве. Но он не скучал. Девка одна тут по ночам торговала, симпатичная да податливая. И водочки всегда выпьет, и передок свой в эксплуатацию сдаст, если надо. Только за щеку не брала, как ни проси…

Он сидел у нее в ларьке, пил горячий кофе. До водки и траханья дело еще не дошло. Вот после двух ночи пожалуйста…

Их с Анюткой безмятежный покой оборвал настойчивый стук в дверь.

— Эй, открывай, в рот вас всех! — послышался незнакомый и грубый голос.

Стержень приставлен был к ночным ларькам, чтобы за порядком смотреть. Но «пушки» ему не полагалось. Только мобильник, чтобы вызвать подмогу…

— Кому тут, мля, не спится! — грубостью на грубость ответила Анютка и открыла дверь.

И тут же мощный удар кулаком в челюсть сбил ее с ног. Она упала на руки Стержню.

— Ты тут «контролер», болт тебе в задницу? — спросил грубиян, наставляя на него ствол пистолета.

— Ну…

— Давай сюда, урод!

Его вывели на улицу. Он увидел перед собой еще двоих, с автоматами. Ничего, падлы, не боятся…

— Грохнули мы твоего Штыка! — ощерился один. Его глаза горели безумным огнем. — Теперь ты на нас будешь работать… Давай двигай, дань будешь собирать…

— Еще чего!

В чем, в чем, а в трусости Стержня обвинить не мог никто.

— Ты чо, падаль, в отказ идешь?

— А я и не соглашался…

— Ну тогда тебе писец…

Это были последние слова, которые он слышал в своей жизни. Выстрелом в упор ему продырявили голову.

* * *

Глубокой ночью, через несколько часов после расправы над Штыком, подполковник милиции Горбунов узнал об убийствах на ночном рынке.

Три ублюдка с автоматами двумя выстрелами уложили «контролера» из группировки Штыка. А потом внаглую, никуда не торопясь, начали обходить все ларьки, собирать дань. Только брали не процент от Дохода, а выгребали все подчистую. Обещали через неделю еще нагрянуть. Теперь, мол, нам и будете платить. Бандитам хотел помешать наряд патрульно-постовой службы. Их «семерка» тормознула возле рынка, ребята хотели пивка хватануть. А хватанули каждый с десяток пуль. Двух милиционеров, не задумываясь, ублюдки пристрелили. И оружие отобрали. Табельный «ПМ» и автомат Калашникова с укороченным стволом. И уехали в их же машине.

Недолго пришлось ломать голову над тем, кто такие эти подонки. Ответ напрашивался сам собою. Это те три «отморозка», которые уцелели после бойни в «Шхуне». Уложили своего главного конкурента и сразу же на его «пастбища» «травки пощипать» отправились…

Да они же полные идиоты!.. Или их кто-то запрограммировал на полное самоуничтожение…

Сейчас, в четыре часа утра, вся милиция города была поднята по тревоге. У «отморозков» просто не было ни единого шанса уйти.

* * *

Женя занимался любовью с Ларисой, когда зазвонил телефон. Но он не обратил на него ни малейшего внимания. Ничто не может оторвать его от желанной женщины.

Второй раз телефон зазвонил, когда Лариса упорхнула в душ.

— Да, — Женя снял трубку.

— Скрипач, это я, Коготь…

Коготь был чем-то встревожен и озабочен.

— Что такое?

— Штыка замочили…

— Кто?

— Да «отморозки» бешеные…

— Как они его достали?

— В «Шхуне» он чисто со своей братвой разлагался. А тут черти с «калашами» налетели. И «лимоны» катнули… Короче, дали разгону…

— «Отморозки» те самые?

— Да похоже…

— Кто-то стоит за ними…

— В натуре, Скрипач, и у меня такие мысли…

— Поднимай всех своих…

— Да уже все бригады на ногах. Весь город обложили, беспредельщиков ищем…

— Кто за Штыка, не знаешь?

— Знаю. Буйвол братву под ружье поставил. Тоже по городу рыщут…

— Путево… Из-под земли достань гадов…

— Скрипач, ну ты же меня знаешь…

Женя знал Когтя. Голову расшибет, но слово сдержит. Только сможет ли он достать «отморозков»? Ведь их и Штык искал. А на пулю сам напоролся… Кто-то ведет этих ублюдков…

* * *

О гибели Штыка Гена узнал под утро. Лосось позвонил.

Не думал он, если честно, что Штык окажется «отморозкам» по зубам. Но они сумели завалить его. Что ж, лед тронулся, господа присяжные… А к «ледоходу» он готов.

Эх, жаль, он собирался встретиться с Ларисой Корягиной только сегодня. А надо было бы вчера. И уже этой бы ночью она открыла дверь Виктору. А ведь Скрипач ночевал сегодня у нее… А завтра может заночевать и в другом месте. Теперь у него дел будет по горло…

И снова зазвонил телефон.

— Ну чо, братэла, доволен? — услышал он знакомый голос.