Вполне понятно, что Константин должен был испытывать расположение к семейству Фоки, ставшему врагом Лакапинов с момента государственного переворота, осуществленного Романом. И члены семьи Фоки не скрывали симпатий к Константину. Поэтому выглядело совершенно естественным, что василевс в качестве преемника Иоанна Куркуаса на посту командующего армиями Востока назначил брата Льва Варду Фоку, а сыновей последнего, Никифора и Льва, поставил стратигами фем – Анатолика и Каппадокии соответственно. Из семейства Лакапинов только один представитель (не считая императрицы Елены) пользовался полным доверием Константина – и то лишь после того, как его кастрировали, – побочный сын Романа Василий, который был назначен управляющим императорским двором.

Внешняя политика при Константине продолжала курс прежнего императора. На смену Варде Фоке, серьезно раненному в 953 г., пришел его сын Никифор, который четыре года спустя одержал одну из двух крупнейших побед за время правления Константина – захватив город Адата в Памфилии. Второй триумф состоялся в 958 г., когда город Самосата на реке Евфрат пал под натиском другого блестящего военачальника – Иоанна Цимисхия.

На Западе германский король Оттон Саксонский укреплял свое королевство, которое он унаследовал в 936 г. Оттон отодвинул восточные границы страны, потеснив славянские племена, и одновременно расширил свое влияние в соседних государствах. Константин инстинктивно распознал исключительные способности этого молодого динамичного монарха и установил с ним отношения сразу же, как тот пришел к власти; при этом Константин не мог знать, что менее чем через три года после его собственной смерти Оттон будет коронован в Риме как западный император.

В ранние годы правления Константина Апеннинский полуостров все еще находился в полухаотическом состоянии – пребывая в нем с момента крушения империи Карла Великого в 888 г. Итальянская корона могла стать призом тому, у кого имелось достаточно сил, амбиций и наглости, чтобы ухватить ее, а поскольку обладание этой короной к данному времени стало верной ступенькой к заполучению короны Западной империи, то в борьбу за нее периодически включались самые разнообразные короли и принцы сопредельных земель. Между тем в Риме местная аристократия превратила папство в свою игрушку: на временном отрезке в полтора столетия Николай I был практически последним понтификом, обладавшим определенными способностями и честностью. На его место пришел слабый папа Адриан II. Преемника Адриана Иоанна VIII забили до смерти завистливые родственники. В 896 г. мертвое тело папы Формоза было эксгумировано и принесено на епископский суд. Там с трупа сорвали одежды, изуродовали его и сбросили в Тибр. В 928 г. печально известная Мароция, сенаторша Рима – любовница, мать и бабушка римских пап, – приказала задушить любовника своей матери папу Иоанна X в замке Св. Ангела[54], чтобы поставить на его место собственного сына от бывшего любовника, папы Сергия III. В 932 г. вторым ее мужем стал Гуго Арльский (который убил свою жену и ослепил своего брата, чтобы жениться на ней), и оба они, бесспорно, стали бы императором и императрицей Запада, если бы сын Мароции не организовал против них народное восстание.

На этом довольно мрачном фоне появился ценнейший и ярчайший хронист X века. Лиутпранд, епископ Кремоны, родился в 920 г. в состоятельной лангобардской семье. На протяжении нескольких лет Лиутпранд служил пажом при дворе короля Гуго в Павии, а также исполнял обязанности певчего. По настоянию короля юноша избрал церковную стезю. Вскоре Лиутпранд стал секретарем фактического преемника Гуго, Беренгара Иврейского; по поручению последнего 1 августа 949 г. он отправился с дипломатической миссией на берега Босфора.

Лиутпранд прибыл 17 сентября и вскоре получил у императора аудиенцию. Вначале Лиутпранд слегка растерялся, когда обнаружил, что, в то время как другие послы привезли великолепные подарки, его собственный повелитель не прислал ничего, кроме письма, в котором все было ложь. К счастью, у него при себе имелись дары, которые он намеревался преподнести Константину от себя лично; теперь же ему пришлось сделать вид, что они присланы Беренгаром. В числе этих даров оказались «четыре карзимасии – молодые евнухи, у которых были отрезаны не только яички, но также и пенисы; эту операцию совершали торговцы в Вердене, которые затем экспортировали их в Испанию, получая огромную прибыль».

И на внутреннем фронте Константин продолжал политику, начатую Романом. Значительная часть законодательных актов его предшественника была направлена на защиту стратиотов[55] от богатой феодальной аристократии, ныне повсеместно получившей именование «донаты» («могущественные»). Константин, будучи сам аристократом, неизбежно должен был испытывать гораздо больше симпатии к этой последней группе, чем его армянский тесть-выскочка; как мы уже видели, Константин не делал тайны из своей особой дружбы с семейством Фоки. Однако с самого начала он упорно продолжал проводить аграрную политику Романа: в 947 г. василевс даже распорядился немедленно осуществить реституцию без компенсации всех крестьянских земель, которые были приобретены донатами с момента фактического обретения Константином верховной власти. И к концу его правления условия жизни владевшего землей крестьянства, которое составляло фундамент всей экономической и военной мощи империи, оказались намного лучше тех, что наличествовали сто лет назад.

В сентябре 959 г. император отправился в Азию, чтобы повидать своего старого друга – епископа Кизикского. Из Кизика он поехал в Бурсу в надежде, что прославленные местные горячие источники помогут ему исцелиться от постоянной лихорадки; когда же это лечение не помогло, василевс направился в высокогорный монастырь, находившийся примерно в двадцати милях от города. К этому времени, однако, было уже ясно, что он смертельно болен: монахи наказали ему готовиться к смерти. Константин спешно вернулся в столицу, где 9 ноября 959 г. умер в возрасте пятидесяти четырех лет в окружении скорбящей семьи: присутствовали его жена Елена, пять его дочерей и двадцатилетний сын Роман, унаследовавший трон.

Ни одно византийское царствование не имело такого благоприятного начала, как правление Романа II. Экономическая и военная мощь империи оказалась значительнее, чем когда-либо на протяжении последних столетий; в плане интеллектуальном, профессиональном и культурном македонский ренессанс[56] был на самой вершине. Законный сын всеми любимого императора, рожденный, как и отец, в пурпуре, Роман унаследовал и его физическую стать, и обаяние. Роман пользовался огромной популярностью у женщин, и неудивительно, что он и сам наконец влюбился.