на это правило не обращают внимания. Они, наоборот часто хотят есть, каждые два-три часа и чаще. И в то время как многие коллеги советовали родившим женщинам обязательно придерживаться этих промежутков, ведь в противном случае ребенок быстрехонько начнет вить из матери веревки, Хульда склонялась к тому, чтобы прислушиваться к индивидуальным потребностям каждого. Все дети разные. Младенец несколько недель от роду вряд ли обладает достаточной волей, чтобы управлять своей матерью. Если ребенок плачет, то исключительно из-за того, что ему необходимы питание и тепло тела матери, ее внимание, забота. И Хульде казалось ужасным лишать его этого, только потому что какой-то эксперт в какой-то книжке написал, что не может быть того, чего быть не может.

Ребенок Тамар вне всяких сомнений был голоден.

Тогда Хульда вспомнила об аптекарше, у которой она и раньше брала той или иной роженице питание для новорожденных, если что-то не складывалось с грудным вскармливанием. В таких случаях врачи советовали полностью отказаться от искусственного молока. Грудное вскармливание, по единогласному мнению, было лучшим для матери и ребенка. И действительно, за последние десятилетия можно было наблюдать, что смертность среди детей с искусственным вскармливанием была выше смертности детей, выросших на грудном молоке. Поэтому в недавно основанных пунктах по консультации матерей висели пугающие плакаты, на которых рядом с матерью, кормящей ребенка из бутылки, стояло множество могильных крестов. Среди детей с искусственным вскармливанием смертность в семь раз выше, чем среди детей с грудным вскармливанием, предостерегала надпись. Хульда знала, что многие будущие матери жили в ужасном страхе, что не смогут вскормить ребенка грудью, и она нередко злилась, что ученые, врачи и акушерки сеяли напрасную панику. Сама она придерживалась мнения, что риск был только при кормлении чистым коровьим молоком, которое новорожденный не способен переваривать, или еще хуже, при недостаточном соблюдении гигиены и использовании грязных бутылок. Если же как следует стерилизовать стеклянные бутылочки и резиновые соски и кормить младенца приготовленной молочной смесью, проблем не должно быть. Часто эти дети росли даже быстрее, чем если бы месяцами получали слишком мало молока из груди своей матери, которой самой приходилось недоедать.

Что ж, размышляла Хульда, осторожно укачивая младенца в темной комнате квартиры Лангханс, у маленького отпрыска семьи Ротманов не было выбора. Его слишком рано отлучили от матери, и теперь ему придется давать искусственное питание. И именно этим она сейчас займется!

– Как неожиданно, словно Дева Мария с младенцем… – проговорила Йетта, успевшая переодеться. – Как же так получилось, Хульда?

Она включила лампу, и теплый свет озарил уютную комнату. Взгляд Хульды упал на набитый книгами шкаф, горку с посудой и красивый ковер. На стенах висели фотографии в рамках, на многих была изображена молодая веселая Йетта рядом с беззаботным мужчиной в пенсне. Видимо, Георгом.

– Это ребенок, о котором я вам недавно рассказывала, – пояснила Хульда. – После нашего с вами разговора я воспряла духом и еще раз взялась за дело.

– И вы его нашли, – одобрительно улыбнулась Йетта, садясь рядом. – Молодец, Хульда, вы умеете бороться и побеждать. Я была в этом уверена.

Хульда возразила:

– Как бы то ни было, этот ребенок сегодня ночью останется со мной, пока я не пойму, что делать.

– И ему нужно молоко, я понимаю. – Йетта снова встала. – Пойдемте со мной.

Через черный ход женщины покинули квартиру, спустились в аптеку. Вошли в темный торговый зал, Йетта порылась в ящике и вытащила банку. В слабом свете луны Хульда прочитала знакомую надпись: «пептонизированное молоко». В другом ящике Йетта нашла бутылочку и соску. Вооружившись этим инвентарем, они возвратились в квартиру.

– Вы не подержите ребенка? – спросила Хульда, протягивая подруге спящего малыша. Она нашла кухню, вскипятила чайник с водой, обработала соску и бутылочку, приготовила смесь. Остудив до нужной температуры, налила в бутылочку. Напевая детскую песенку, Йетта с ребенком в руках села на табуретку и улыбнулась.

– Какая приятная смена обстановки, – сказала она.

Хульда наморщила лоб:

– Я украла у вас сон, а завтра вам нужно целый день стоять на ногах.

– Как и вам. И теперь ни слова об этом, – проговорила Йетта.

Младенец зашевелился в ее объятиях, открыл ротик и тихонько заплакал.

Хульда хотела взять малыша, но Йетта отказалась.

– Позвольте мне, – попросила она.

Хульда кивнула и протянула ей приготовленную смесь. Мгновение она в волнении наблюдала, как женщина прикладывает соску к детским губам. Но быстро поняла, что волноваться незачем. Младенец тут же принял бутылочку, начал воодушевленно сосать, и плач прекратился.

Маленькая цилиндрическая печь в углу все еще отдавала приятное тепло, дрова в ней давно сгорели, но тлеющие угли все еще потрескивали. Йетта осторожно откинулась на спинку стула и выглядела расслабленной. Ребенок в ее руках был спокоен. Хульда улыбнулась.

– Вы смотритесь очень профессионально, – сказала она.

– Я всегда умела обходиться с детьми, – не без гордости в голосе сказала аптекарша. – Это у меня в крови, как говорится.

– Я вижу, – ответила Хульда. Вид женщины, чье лицо в полутьме светилось счастьем, и посасывающего младенца с крепко закрытыми глазами, растрогал ее. Чтобы отвлечься, она спросила: – Можно я сделаю нам что-нибудь перекусить?

Йетта кивнула, и Хульда принялась искать съестное в ее шкафах. Она нашла полбуханки хлеба, немного маргарина и банку маринованных огурцов.

– Кормящим матерям нужно хорошо питаться, – с улыбкой добавила она, и Йетта тихонько рассмеялась в ответ.

Поэтому Хульда намазала бутерброды, поставила тарелку на стол и села напротив Йетты и ребенка.

Тишина, воцарившаяся на кухне, не пугала. Пусть за окнами наступает конец света, город разрывается от насилия и ненависти – все, что имеет ценность, это маленькое довольное причмокивание, сытый ребенок, запах молока и хлеба.

Но все ли так просто?

– Вы думаете, материнство всегда такое мирное? – спросила Хульда.

Подруга подняла глаза и медленно покачала головой.

– Нам хотят внушить, что для женщины нет на свете предназначения важнее, чем забота о ребенке. И в такие моменты, как этот, я этим речам, которые, кстати, в основном исходят из уст мужчин, даже почти верю. Но большинство матерей, которых я знаю, очень часто измотанные и усталые. Особенно в теперешние времена вырастить детей невероятно трудно.

– Но разве когда-нибудь были лучшие времена? Во всяком случае не для простых женщин, не имевших няньки и наполненной кладовки.

Хульда задумчиво съела два бутерброда. Третий бутерброд она поднесла ко рту Йетты, чтобы та могла откусывать без помощи рук. Хульда охотно бы углубилась в эту тему, но очень робела лезть Йетте в душу, потому что чувствовала: они обе очень схожи в своем скептицизме и противоречивых желаниях.

– А