Возле Володиного дома Толик пропел сладким голосом:

— Мариночка, тебя подвезти?

От Володиного взгляда по идее должен был взорваться бензобак.

— Езжай. До послезавтра свободен, — прошипел он, — Если что с машиной сделаешь — убью.

— А как же Мариночка до дома доберется, поздно уже, — не унимался сердобольный Толик.

— Марина теперь будет жить со мной.

От такого сообщения я чуть не упала. Открыла рот. Закрыла. Но тут меня подхватили на руки и понесли. Собственно, я не сопротивлялась. А кто бы сопротивлялся такой восхитительной наглости?

Жизнь

Дойдя до этого места, Ирина чуть не прослезилась от счастья. Вот он — долгожданный хеппи-энд. Теперь они будут жить душа в душу, родят детей и каждое утро станут встречать рассвет вместе. Впереди у них долгое семейное счастье.

Ирина закрыла файл, побродила по квартире, и мало-помалу в ее сердце стала закрадываться тоска. Писать дальше нечего.

Помыла посуду, протерла пол, пожарила картошку. Тоска продолжала грызть и уходить не собиралась. Тогда Ирине в голову пришла гениальная мысль — она решила подописывать куски в середину повествования. Вот, например, она совсем ничего не написала про презентацию. А там наверняка было много интересного, можно написать страницы три. Что обычно происходит на бурных корпоративных вечеринках?

Петрова приободрилась, вошла в интернет и запустила поиск.

К утру она знала о веселых играх в дружеских компаниях больше, чем ей хотелось бы. Например, ее поверг в шок конкурс на самый сексуальный звук. Заключался конкурс в том, что участники садились в круг и по очереди издавали эротические звуки. Тот, кто начинал смеяться, выбывал. Победители получали право сексуально стонать хором.

Петрова не видела в таком времяпрепровождении ничего смешного. Она попробовала постонать, но почувствовала себя необычайно глупо. Смеяться не хотелось, хотелось куда-нибудь спрятаться.

Попадались ей и вовсе неприличные конкурсы, вроде «Стриптиза наперегонки». Некоторые развлечения она вспомнила по свадьбе двоюродной сестры. Та жила в маленьком городишке и свадьбу справляла по старинке: с сотней родственников, пьяненьким попом и разухабистым тамадой. Тогда она очень смеялась, пытаясь передать соседу мячик, зажатый под подбородком. А вот когда мужики начали играть в футбол кеглей, привязанной между ног…

Ирина фыркнула и принялась редактировать список. В конце концов осталось три десятка вполне невинных конкурсов: «Гарем», «Поедание торта», «Добрая самаритяночка» и все такое прочее. Разойдясь, Петрова добавила еще несколько развлекух из далекого школьного детства: газету с младенческими фотографиями, «Бутылочку» и «Кис-брысь-мяу».

Дело шло к трем часам утра, и она понимала, что вряд ли на презентации солидной компании проканает партия в «Кис-брысь-мяу», но разбираться с этим не хотелось. Хотелось принять душ и спать. Опытным путем удалось установить, что в три часа утра из горячего крана течет холодная вода, а из холодного — ледяная. Но прохладный душ удивительным образом еще больше усыпил Иру, и в постель она рухнула в самом непосредственном значении этого слова.

Ей снился родной 9 «Б», в котором она была заводила и отличница. Петрова всю ночь устраивала какие-то вечеринки с танцами в темноте. Перед самым звонком будильника она даже целовалась с кем-то. Проснувшись, долго не могла сообразить, что сон, а что явь. Ире очень хотелось, чтобы явью был 9 «Б», а сном — ее пустая полутемная квартира. Когда она поняла, что все наоборот, то на душе стало мерзостно. Но Петрова не заплакала. Наверное, потому, что успела-таки поцеловаться за минуту до звонка будильника.

На работу Ира пришла не в духе. Глупо было бы быть в духе после трехчасового ночного сна. И тут еще объявили, что генеральный собирает общее собрание. Только этого не хватало! Обычно ничего хорошего на таких собраниях начальство не сообщает. Ирина зевая, ежась и с трудом передвигаясь, потащилась в конференц-зал, забилась в угол, прислонилась к стенке и прикрыла глаза.

Звуки собрания начали долетать откуда-то издалека. Вроде бы все слышишь, но происходит это как будто не с тобой. Но тут у сна появились знакомые нотки.

— В связи с приближающимся десятилетием фирмы мы решили устроить корпоративную вечеринку. Снимаем пансионат «Озерный», это в двух часах езды от города. Первые суббота и воскресенье мая, с ночевкой, естественно. У меня к вам один вопрос: кто может заняться организацией развлекательной программы? Ну, там, конкурсы всякие. А то тамаду со стороны приглашать не хочется. Музыка, ди-джей — это все там есть. Нужны именно идеи для развлечений.

В зале воцарилась тишина. Никому неохота было взваливать на себя лишнюю заботу, а у Ирины просто дыхание перехватило от волнения. Что происходит? У нее было предвидение? Или то, что происходит в книге, начало потихоньку переползать в жизнь?

— Так кто знает пару конкурсов?

— Я знаю.

Весь конференц-зал обернулся на ее голос.

— Очень хорошо. Вы, кажется, Смирнова, достойная высокой оплаты труда?

Соседи зашушукались. Ирина решила не замечать.

— Петрова.

— Вот и чудесно. Вам неделя на подготовку, а потом составьте список того, что нужно купить. Деньги возьмете в бухгалтерии, а с машиной вам поможет… А, вот Юрий Николаевич вам поможет. Все, всем спасибо, будут вопросы, задавайте.

Генерального тут же обступила небольшенькая толпа, которая возбужденно выспрашивала подробности выезда. Ирина сидела совершенно ошарашенная собственной смелостью (или глупостью) и пыталась собрать разбегающиеся мысли.

— Ну, ты сегодня не будешь чаем кидаться? — Юрий подкрался незаметно и бедная Петрова чуть не подпрыгнула, — Знаю два хороших конкурса, нет, даже три. Они у меня дома записаны специальными чернилами. Видно только при выключенном свете.

Ирина залилась краской, и Юрий довольно рассмеялся.

— Ну что ж ты страстная такая, ты такая страстная, — запел Юрий, и Ирина просто побагровела, вспоминая свое неудачное соблазнение. — Ирочка, что ж ты так смущаешься! Как же ты нам придумаешь веселые конкурсы? А вдруг там целоваться придется? Будешь краснеть, пока печатаешь? Кстати, — Юрий подвинулся совсем близко, — тебе очень идет этот костюм!

Бедная Ира рванулась со стула, как пес с цепи, и умчалась, не разбирая дороги. Забилась в туалете, прижала руки к пылающим щекам. Ей казалось, что она сейчас умрет от стыда. Правда, минут через пять эмоции улеглись, и Петрова попыталась взглянуть на себя трезво.

А что случилось? Мужик сделал комплимент, совершенно не похабный. Чего она так взъелась-то? Зачем было этот костюм искать и покупать, если не затем, чтобы на нее обратили внимание? И вот обратили, а она вместо того, чтобы спокойно и с достоинством кивнуть (как бы сделала Марина), изображает из себя нервную барышню середины девятнадцатого века.