«Кабинет?»— задумалась я, чувствуя, как мои мохнатые бровиудивленно приподнимаются. Ведь это была

эстрада. Или нет? Дженкс возбужденно шнырял туда-сюда, точновзбесившаяся летучая мышь. Двигаясь дальше, я перешла на еще более спокойныйтемп. Футов через пятнадцать покрытые мхом доски сменились пятнистым ковром,растянутым меж трех стен. Повсюду росли ухоженные горшечные растения. Небольшойстол у дальней стены не производил впечатления, будто за ним когда-либо веласькакая-либо серьезная работа. Еще там была длинная кушетка и стулья,расставленные у стойки бара. В целом комната представлялась славным местом, гдеможно отдохнуть или самую малость поработать. И в то же самое время чувство,что это помещение находится на открытом воздухе, усиливалось его выходом наэстраду и еще дальше на сад.

— Эй, Рэчел! — взволнованно воскликнул Дженкс. — Глянь-ка,что я нашел!

Отвернувшись от орхидей, которые я ревностно разглядывала, яувидела, что Дженкс парит над блоком электронной аппаратуры.

— Он был спрятан в стене, — объяснил Дженкс. — Вот, смотри.— Он ткнул ногой встроенную в стену кнопку. Проигрыватель и вся коллекция дисковтут же скользнули в укрытие. Тогда Дженкс с нескрываемым наслаждением опять далногой по кнопке, и вся аппаратура снова появилась. — Надо же, что эта кнопкаделает, — подивился феек и, отвлеченный обещанием новых игрушек, принялсяметаться по комнате.

У Трента, прикинула я, музыкальных дисков было куда больше,чем в университетском женском клубе: поп-музыка, классика, джаз, нью-эйдж идаже кое-какие крутые колотушки вроде тяжелого металла. Зато диско здесь небыло и в помине, отчего мое уважение к хозяину дома чуточку возросло.

Яс любовью пробежала лапкой по экземпляру «Моря Такаты».Диск мигом уплыл из вида, скрываясь в проигрывателе, и я резко отпрянула. Азатем, не на шутку встревожившись, подскочила к кнопке и со скрежетом коготковотправила всю аппаратуру обратно в стену.

— Здесь больше ничего нет, Рэчел. Идем. — Целеустремленноподлетев к двери, Дженкс уселся на ручку.

Однако открылась дверь лишь после того, как я подпрыгнула кручке и прибавила свой вес к Дженксовскому. Затем я с глухим стуком неловкорастянулась на полу. Бездыханное мгновение мы с Дженксом прислушивались кскрипу.

Чувствуя, как колотится мое сердце, я носиком приоткрыладверь, чтобы Дженкс смог туда пролезть. Считанные мгновения спустя он сгудением прилетел назад.

— Там коридор, — сообщил он. — Идем. О камерах я ужепозаботился.

Дженкс снова исчез за дверью, и я последовала за ним,используя всю свою массу, чтобы плотно запереть за собой дверь. Раздалсягромкий щелчок замка, и я припала к полу, молясь о том, чтобы никто его не услышал.Из незримых динамиков до меня доносился шум бегущей воды и шелест ночныхсуществ. Я сразу узнала тот самый коридор, в котором была вчера. Эти звуки,скорее всего, раздавались здесь постоянно, однако, столь тихие, они оказывалисьзапредельными для любого, кто не обладал слухом норки или еще какого-нибудьгрызуна. Я понимающе закивала головой. Мы с Дженксом нашли задний кабинетТрента, где он развлекал своих «особых» гостей.

— Куда? — прошептал Дженкс, паря возле меня. Либо его крылополностью вошло в работу, либо феек категорически не хотел, чтобы его засекливерхом на норке. Я уверенно пустилась вперед по коридору. На каждой развилке явыбирала коридор менее привлекательный и более стерильный. Дженкс играл рольавангарда, запуская все камеры на пятнадцатиминутные петли, чтобы нас никто неувидел. К счастью, Трент руководствовался человеческим распорядком дня — покрайней мере, публично, — и здание было совершенно пустынным. Или так мнеказалось.

— Блин, — прошептал Дженкс в тот же самый миг, когда я резкозастыла на месте. Из коридора доносились голоса. — Вперед! — скомандовалДженкс. — Нет! Направо. К тому стулу и горшечному растению.

Я запрыгала вперед. Расцвел запах цитруса вперемешку стерракотой, и я залезла за цветочный горшок, когда негромкие шаги сталиказаться совсем рядом. Дженкс укрылся в веточках растения.

— Так много? — Для моих чувствительных ушей голос Трентапрозвучал слишком резко, когда он вместе со своим спутником вывернул из-заугла. — Выясни, что делает Ходжкин, чтобц добиться такого увеличенияпроизводительности. Если, по твоему мнению, это можно будет применить к другимточкам, мне потребуется доклад.

Я затаила дыхание, пока Трент с Джонатаном проходили мимо.

— Слушаюсь, Са’ан. — Джонатан сделал отметку в своейэлектронной записной книжке. — Я закончил проверку потенциальных кандидаток навакантную должность вашей секретарши. Будет довольно несложно завтра утромсделать для этого окно в вашем календаре. Скольких вы хотели бы просмотреть?

— Сократи их число до трех, которые, на твой взгляд, лучшевсего подходят. Еще пусть будет одна, которая, опять лее на твой взгляд, неподходит вообще. Я кого-нибудь из них знаю?

— Нет. На сей раз мне пришлось искать за пределами штата.

— А что, Джон, разве сегодня у тебя не был выходной?

Последовала пауза.

— Я решил поработать, видя, как вы нуждаетесь в привычныхуслугах секретарши.

— Понятно, — с расслабленным смешком отозвался Трент, когдаони уже заворачивали за угол. — Раз ты так торопился закончить ссобеседованиями, значит, для это- -го есть серьезная причина. Для такого твоегорвения она всегда есть.

На негромкие возражения Джонатана остался лишь слабый намек,когда двое мужчин вышли из моего поля зрения.

— Дженкс, — пропищала я. Никакого ответа. — Дженкс! —повторила я еще раз, но уже громче, с тревогой задумываясь о том, не слетел лифеек с растения и не сотворил ли какой-нибудь глупости. Вроде слежки за Трентоми Джонатаном.

— Да здесь я, здесь, — проворчал Дженкс, и я ощутила приливоблегчения. Деревце задрожало, когда феек ловко спустился вниз по стволу.Усевшись на край горшка, он принялся болтать ногами. — Я хорошенько его нюхнул,— сообщил Дженкс, и я в нетерпеливом предвкушении села

на ляжки.

— Я не знаю, кто он такой. — Крылышки Дженкса стали унылосинеть, пока его кровообращение замедлялось, а настроение портилось. — Онпахнет лугами, но не как ведьмак. Там нет ни намека на железо, а значит, он невампир. — Дженкс смущенно прищурил глаза. — Я смог почуять, что его телесныеритмы замедляются, а это означает, что он спит по ночам. Это исключаетоборотней и всех прочих ночных Внутриземцев. Выбрось их всех из головы, Рэчел.Запах Трента Каламака не похож ни на один из всех, с какими мне доводилосьсталкиваться. А знаешь, что еще более странно? Тот парень, что был вместе сним. Помнишь его? Он пахнет точно так же, как Трент. Должно быть, это заговор.

Мои усы стали подергиваться. «Странно» было не то слово.

— Пи-пи, — пискнула я, имея в виду «извини».