Николаевича, а он все вспоминал и вспоминал. Потом перенесся в школу и институт, когда только радовался успехам сына. Вспоминал свои переживания, что не может познакомить Владимира с младшим братом. Потом свадьба Владимира и рождение маленького чуда, сделавшего его дедушкой. Дальше — развод и невестка, которая не смогла жить с офицером спецслужб. Николай Николаевич не хотел, чтобы люди видели его в таком состоянии, он просто стоял и плакал, как одинокий старик, потерявший последнее.

«Что я сделал не так? Почему он? Лучше бы я ушел...»

Андрей в растрепанных чувствах брел к машине. Он всю жизнь мечтал о брате и нашел его, когда уже потерял. Вторая неожиданная новость за день полностью лишила Андрея энергии, и он уже не помнил, как дошел до машины и доехал до дома. Все дни до встречи с Николаем Николаевичем он не мог собраться и войти в нормальное русло. После того как тот позвонил и попросил вечером приехать, Андрей пришел в себя и вспомнил, что с момента отъезда он ни разу не позвонил Лизе, хотя прошло уже несколько дней.

Собираясь к Николаю Николаевичу, Андрей без интереса включил новости и увидел отрывок сюжета, в котором говорилось, что в Австрии сотрудниками полиции уничтожены несколько бандитов, причастных к нападению на представителей российской дипмиссии. Андрей залез на европейские сайты в Интернете и обнаружил, что там эта информация преподносится так, будто уничтоженные бандиты были радикальными борцами за независимость Украины и боролись против оккупационного режима России. Решив не углубляться в этот вопрос, Андрей поехал к Николаю Николаевичу.

— Прости, что столько времени не мог уделить тебе... — начал говорить Николай Николаевич и замолчал, но через мгновение попытался продолжить: — Не знаю, с чего начать...

Андрей и Николай Николаевич сидели на огромном балконе в загородном доме, расположившись в удобных креслах за маленьким столиком. Открыв бутылку дорогого виски и разлив по бокалам, Николай Николаевич никак не мог начать разговор. Тогда инициативу в свои руки взял Андрей.

— Владимир — мой брат? — уверенно спросил он.

— Да, твой брат и мой сын... — ответил Николай Николаевич, пристально глядя на Андрея, который уже готов был что-то спросить, но Николай Николаевич опередил его: — Да, Андрей, ты — мой сын.

— Но как?.. Почему так? Как это случилось? — сыпал вопросами Андрей.

— Давай с самого начала, — уже спокойно и уверенно начал говорить Николай Николаевич, отхлебнув глоток односолодового виски. — Моя жена погибла, когда нашему сыну Володе не исполнилось и четырех лет. Я, в то время молодой аспирант МИФИ, остался с маленьким ребенком на руках и практически без средств к существованию. Тогда у меня был сильнейший стресс, который сублимировался в работу. Я работал над секретным проектом, плодами которого мы пользуемся до сих пор. Маленький Володя придавал мне сил, заставляя бежать все быстрее и быстрее. Перед защитой своего открытия я потерял сознание и оказался в больнице. Все думали, что это депрессия, бессилие и потеря энергии от перегрузок, но истинные причины я понял позже. Выйдя из этого состояния, я думал, что никогда уже не смогу иметь прежние ощущения энергии, но я ошибался. Через несколько месяцев я понимал то, до чего не мог дойти многие годы. Я думаю, Андрей, что ты уже догадался, что я тогда перешел на новый уровень Ивори.

Пока я лежал в больнице, мое открытие украл другой ученый, ловко воспользовавшись моментом. Для меня это уже не имело значения, так как я за короткое время совершил настоящую революцию в своем направлении и уверенно двигался дальше. За год я защитил кандидатскую, а потом и докторскую, но не это главное, а то, что я начал видеть и чувствовать людей. Я начал увлекаться другими науками, и к своему удивлению обнаружил, что все великие открытия появляются на стыке чего-то, на первый взгляд, несовместимого. Это могут быть несовместимые науки, музыкальные стили, жанры и даже законы. Создав симбиоз наук, мир получил множество новых, таких, например, как генеалогия, микро- и нейрохирургия, менеджмент, паралингвистика, телепатия, кибернетика и множество других.

Но долго развиваться самостоятельно мне не дали, и я узнал про Ивори и про наш род. Я стал работать в «почтовом ящике», где трудились лучшие умы нашего рода. Я работал над универсальной и автономной системой управления микросоциумами. Мы создавали систему управления государством, в которой основные процессы могут работать даже во время путчей, революций и войн.

— Получилось? — только и смог спросить Андрей.

— Конечно, а как ты думаешь функционировало государство в девяностые годы, когда у руля никого не было? Все основные внутренние процессы работали, дублируя и контролируя друг друга, как в самолете.

Поэтому нас не захватили, не распилили и не залили кровью гражданской войны, — ответил Николай Николаевич Андрею, который впитывал каждое его слово. — Более того, со стороны казалось, что страна, в которой переставали работать многие процессы, разваливается на части.

— Какие процессы? — снова спросил Андрей.

— Ну, все процессы. Любое устройство, которое работает, имеет переплетенные между собой процессы. Устройство может быть каким угодно, от часового механизма до бизнес-компании или государства. Просто процессов больше, они другие и по-разному проходят. В любом устройстве есть основные процессы, на которых все держится, и изменение их может разрушить все.

Кстати, есть даже такой способ разрушения системы или механизма. Например, существует сообщество, компания или даже государство, а кому-то хочется его уничтожить. Тогда находятся основные процессы, на чем стоит все устройство, и под невинным предлогом оптимизации, улучшения и всего такого эти процессы меняются. Через некоторое время то, что работало много лет, перестает действовать. Так можно развалить любой работающий механизм, от бизнескомпании до целого государства. Под «добрым» соусом демократии в странах Ближнего Востока менялись фундаментальные тысячелетние процессы, после чего наступал хаос, и государственная машина переставала функционировать. Это как с автомобилем, в котором, до того, как туда влез «добрый» мастер с «добрыми» намерениями, все худо-бедно работало, а после — окончательно встало.

Так вот, нашу страну пытались развалить именно таким способом, потому что воевать в открытую слишком дорого, и это будет иметь большие последствия. Разрушив много процессов при помощи «доброго» слова «демократия», от которого меня, кстати, тошнит уже много лет, нашим «друзьям» показалось, что страны уже нет. Но мы выжили, а созданная нами система управления и защиты уже работала в автономном режиме. Конечно, мы не могли за всем уследить, но около трех тысяч ключевых процессов оказались в надежных автоматизированных руках и подчинялись сами себе, существуя автономно. Это области ядерного щита, энергетики, науки, управления, территориальной целостности, экономики, импорта и экспорта и много другого. На разных уровнях власти появлялось много болванов, но изменить ключевые моменты они не могли. Как только очередной хозяин города пытался влезть не туда, считая себя вершителем всего, с ним что-то незаметно случалось, от сердечного приступа до непонятных криминальных разборок. Были и «крутые» бизнесмены, которые хотели купить или отобрать какой-нибудь ключевой секретный объект, но с ними также что-то происходило, когда они влезали, куда не следовало. Пройдя неизбежный кровавый период разрушения, страна, казалось, летела в пропасть, однако внутренние процессы не только защищались, но и постепенно создавались. Через десять лет хаоса и разрушений к власти пришел Ивори, и Россия стала стремительно развиваться. Если провести аналогию с коммерцией, то это, как бизнес-компания, которая находилась на грани банкротства и путем системной оптимизации и изменения постепенно стала прибыльной и успешной, сохранив при этом старый бренд. Так что, заверю тебя, даже если к власти придет какой-нибудь болван, пусть даже через кровь и революцию, страна все равно будет в безопасности, пока работает наша система.