простых станков Меллера диаметр основания (860 мм) был гораздо меньше чем у Канэ (1080 мм) и вес откатных частей вместе с пушкой на 300 килограммов меньше.

Закончили организационные мероприятия. Два новых эсминца типа «Финн», являвшихся увеличенными копиями порт-артурских собратьев завода Шихау, и две «отставшие» от эскадры Рожественского «Невки» свели в четвертый минный отряд капитана второго ранга Коломейцева, командира «Финна». Никаких неожиданных проблем в ходе плавания на них не обнаружилось. «Финны» глубоко зарывались в волну своими узкими носами. Хотя возвышенный полубак значительно смягчал эту проблему, использование стоявших вдоль бортов шести 57-миллиметровок оказалось затруднительно, и их сняли, резонно решив, что три пушки в 75 миллиметров бортового залпа и так достаточно серьезно.

Зато четыре эсминца типа «Украина» откровенно разочаровали. Спешка с размещением заказа на их строительство позволила фирме «Вулкан», получившей его, добиться ряда послаблений. Составив уже мнение о себе благодаря постройке «Богатыря», на этих минных крейсерах «вулканцы» заметно расслабились. В итоге русские моряки получили корабли с красивым трехтрубным силуэтом, но недостаточной остойчивостью. А ожидавшегося улучшения мореходности за счет лучше сбалансированных корпусов с более полными обводами носовой части не добились. К тому же запас угля оказался мал, из-за чего их дальность плавания, едва превышавшая тысячу миль, была наименьшей из всех в эскадре.

Но больше всего огорчило качество изготовления главных механизмов. Еще только добравшись до Тихого океана, причем значительную часть пути преодолев на буксире, все четыре «украинца» уже нуждались в замене белого металла в подшипниках машин! Его качество оказалось весьма низким. Если бы не помощь прикомандированных специалистов из морского арсенала Циндао, изыскавших все необходимое в бездонных недрах своей «Фениции», решить эту проблему силами ремонтных мощностей одной только третьей эскадры не удалось бы никак.

Параллельно с восстановлением механизмов занимались улучшением мореходных качеств. Вариантов имелось немного, так что мудрить не стали. Укладка двадцати тонн дополнительного твердого балласта и снятие всех четырех пушек в 57 миллиметров исправили ситуацию[36]. Теперь они довольно уверенно чувствовали себя на океанской зыби. Трехтрубные эсминцы составили пятый минный отряд эскадры. Его возглавил капитан второго ранга Рощаковский, командир «Украины».

Уже на пути к Порт-Ллойду после завершения ремонта он предложил установить на его эсминцах по четвертому 75-миллиметровому орудию, сразу за кормовым мостиком, перенеся шлюпки на места снятых мелких пушек. Недостающие орудия предлагал снять со вспомогательных крейсеров при встрече, а пока подготовить подкрепления для них. Благо плавмастерская «Либава» на переходе работой была не перегружена. Проект одобрили, а после и реализовали, получив самые мощные эсминцы с четырьмя стволами по три дюйма в бортовом залпе и одним двухтрубным минным аппаратом между второй и третьей трубами.

Вопреки ожиданиям переход до островов Бонин новых проблем не выявил. Механизмы минных крейсеров во всех режимах работали без нареканий. Корпуса хорошо держались на волне. Все корабли четвертого и пятого минных отрядов на проведенных уже на Титидзиме испытаниях уверенно выдали 24–25 узлов.

Черноморцы во время «большой немецкой стоянки» довооружили до общих стандартов. Точнее говоря, касаемо главного калибра лишь подготовили все для этого. Они, как их балтийские собратья, лишились носовых минных аппаратов, что в сочетании с предстоящим размещением трех 75-миллиметровых пушек плотной группой на довольно просторном юте должно было несколько улучшить всхожесть на волну. А установка пары 57-миллиметровых стволов побортно на расширенной площадке над боевой рубкой уменьшило их заливание.

Из всех миноносцев только «Абрек» ограничился профилактикой машин и котлов. Никаких переделок на нем не проводилось. Полный ход всех пяти старых минных крейсеров, сведенных в третий минный отряд под командованием капитана второго ранга Хомутова, даже после ремонта не превышал 17–18 узлов, но зато по дальности плавания они намного превосходили своих более молодых сородичей. Флагманом отряда стал «Абрек».

Учитывая столь грандиозные объемы, не было ничего удивительного, что ремонт занял гораздо больше времени, чем планировалось. К тому же многое пришлось заказывать дополнительно, из-за чего он растянулся почти на шесть недель. Еще в середине этого срока все четыре трофея с Бикини полностью опустели. Поскольку все время требовалось что-либо подвозить, их привлекли к снабжению. Но людей для комплектования их команд у Дубасова не было, да и потребности в этих судах не ощущалось. Своих вполне хватало. А с союзниками предстояло рассчитываться. Поэтому пароходы, недолго думая, вообще передали немцам в качестве частичной оплаты за хлопоты. Их вполне устроил такой безналичный расчет. Все же четыре достаточно новых океанских судна под ногами не валяются. Тем более на самом краю земли.

Все эти бесконечно долгие шесть недель под палящим экваториальным солнцем работали круглосуточно в три смены без выходных, наравне – и русские, и немцы. Кроме того, на тяжелых работах, как на берегу, так и на кораблях, широко использовался практически рабский труд аборигенов.

И днем и ночью креолы, гораздо легче переносившие такую жару, перегружали уголь, припасы, строили навесы, хижины и еще что-то временное на берегу. Их чудный говор, состоявший из смеси куана, унзердойча и пиджина для русских, даже владевших немецким языком, сначала был совершенно непонятен. Но довольно скоро нашлись полиглоты, бойко общавшиеся с местными.

Казалось, что их подобное положение вообще не угнетало. В принципе, в этих краях такое считалось вполне нормальным. Только приезжим бросалось в глаза, и то не всем. Возможно, как раз по этой причине столица Германской Новой Гвинеи располагалась в Хербертсхёэ, а не в портовом Симпсонгафене, где грубой черновой работы, а соответственно, и «человеческой грязи», было несравненно больше.

Еще с конца прошлого века германские компании скупали у американцев и испанцев острова и целые архипелаги, заодно с монопольным правом вывозить, продавать и сдавать в аренду другим европейским плантаторам коренных жителей для любых работ. Впрочем, схожим образом действовали все европейцы, от купцов до плантаторов, с самого начала освоения островов. По степени изуверства они далеко превосходили местных дикарей, вот только людоедством не промышляли.

Русские на подобные проявления «бремени белого человека» смотрели косо, но не встревали, придерживаясь поговорки: «У каждой стряпки свои порядки». Тем более что изменить что-либо не могли. Со своими бы бедами хоть как-то разобраться. Единственное, что удавалось, это оказывать всемерную медицинскую помощь всем нуждавшимся, да еще особо сердобольные матросы подкармливали, обеспечивая постоянный приварок к их котлу со своего стола.

По мере разгребания вороха накопившихся технических проблем вспомнили и об учебе. Начали, как водится, с сигнальных вахт, тренируя их сначала на стоянке обменом сигналами, постепенно дойдя и до шлюпочных битв, что неизменно вызывало огромный ажиотаж у всего населения бухты. Исходя из технических возможностей, но