– Лететь с нами – разрешено, – великодушно ответил ликтианин. – Беда, большая беда надвигается. Следует поспешить. Птерос аннигилирует.

Он посторонился, пропуская Лейфа на корабль. А через минуту – Лейф еле успел пристегнуть ремни – они взлетели.

* * *

...Тихо.

Темно.

А главное – холодно.

Чертовски холодно.

Так, что зуб на зуб не попадает.

Рассудив, что лучше обнаружить своё присутствие, чем околеть от холода, скорчившись в тесном пространстве между ровными рядами контейнеров, Фелис кое-как поднялась на ноги и на ощупь двинулась вперёд.

Очень скоро она уперлась в шершавую металлическую стену. Тупик. Развернулась и, спотыкаясь, пошла обратно.

А если багажный отсек закрыт наглухо? Нет, одёрнула она себя, по правилам безопасности должны быть предусмотрены аварийные выходы. Вот бы увидеть ещё, куда идти...

Внезапно корабль повело, а слабенькая искусственная гравитация сменилась невесомостью. Ноги девушки оторвались от пола, и она замолотила руками по воздуху, силясь ухватиться за что-нибудь. Фелис даже не успела испугаться: это закончилось так же быстро, как и началось, – корабль ещё раз несильно тряхнуло, дёрнуло, и гравитация восстановилась, припечатав её к полу. К счастью, высота оказалась не критичной, а её недолгий полет включил освещение: должно быть, сработали датчики движения, и сейчас пространство грузового отделения заливал тусклый красноватый свет.

Повторно поднявшись на ноги, Фелис не преминула воспользоваться возможностью, чтобы как следует осмотреться.

Она стояла в длинном помещении без иллюминаторов; приваренные к полу многоярусные стеллажи были заставлены контейнерами, коробками и ящиками. Обогрев здесь явно не предусматривался – от рифлёных стен тянуло холодом. С одного торца помещения виднелся шлюз, конечно, наглухо закрытый; с другого – двустворчатые двери, явно предназначенные не для техники, а для живых существ.

Приободрённая неожиданной удачей, Фелис глубоко вздохнула, перехватила рюкзак поудобнее и вошла в двери, гостеприимно открывшиеся перед ней.

И тут же наткнулась на четверых орниттов. От неожиданности они подпрыгнули как ошпаренные и мгновенно окружили её плотным кольцом. Фелис обескуражено попятилась назад, врезалась в одного из них и испуганно застыла.

– Кто это?

– Шпион?

– Лазутчик конкурентов? Властей? Таможенников? Налоговой?

– Человек. Видимо, агент Ассамблеи.

– Или "лиловых мундиров".

– Осторожнее! Может, он не один. Может, их несколько.

– Проверь грузовой отсек!

– Как он попал на борт? Кто контролировал погрузку?

– Ты хоть понимаешь, что будет, если босс узнает?

– Мы обязаны доложить. Куда хуже будет, если позже выяснится, что мы скрыли это от него.

Они говорили на родном языке, но Фелис поняла каждое слово. И лейтмотив их рассуждений ей очень не понравился.

– Простите, пожалуйста, – робко улыбнувшись, пролепетала она по-орниттски. – Я не хотела доставлять вам неудобств. Я оказалась здесь... случайно.

Фелис хотела добавить, что она не имеет отношения к органам правопорядка и совершенно точно никакой не агент, но её робкий голос потонул в громких возбужденных возгласах.

– Ты знаешь наш язык?! – четыре пары недобро прищуренных глаз торжествующе засверкали, не переставая сверлить её острыми взглядами, а кольцо обступивших её орниттов сжалось ещё плотнее. – И даже говоришь на нём! Вот ты себя и выдала!

Она запоздало сообразила, что совершила большую ошибку. Тревога волной поднялась в груди, обращаясь в страх – липкий и холодный.

– Я лингвист! – пискнула Фелис. – Я никакой не шпион. Это правда...

– Ах, так ты ещё и лингвист! – двое орниттов, что стояли ближе всего, цепко ухватили её за руки чуть выше локтей. – К боссу её! Скажем, что поймали шпиона.

– Да не шпион я! – отчаянно запротестовала девушка, но её уже никто не слушал – орнитты сделали для себя выводы и своё мнение менять не собирались. Да и не могли, если уж на то пошло: разум орниттов был не в состоянии отвергнуть одни данные, уже принятые как неоспоримые факты, оперативно заменив их другими, – так уж они был устроены.

Их путь закончился столь же внезапно, как и начался: то ли размеры корабля в действительности оказались куда скромнее, чем виделось изначально, то ли резиденция их главного располагалась совсем рядом. Её конвоиры вошли внутрь, но остановились у самых дверей, благоразумно держась на приличном расстоянии от босса.

– Кто такая?

Короткая фраза словно кипятком обожгла всё внутри: в орниттском языке не было понятия рода, вопрос прозвучал на юнивёрсе. Откровенно говоря, Фелис предпочла бы сейчас обезличенное: "кто это", нежели подчёркнуто правильное обращение.

А их босс вовсе не дурак. И это плохо. Куда сложнее будет убедить его в своей невиновности.

– Шпион, – с готовностью откликнулся один из конвоиров, самодовольно распушив хохолок.

– Он говорит по-орниттски! – изобличительно воскликнул другой, приводя, как ему казалось, в качестве доказательства своей правоты абсолютно неоспоримый аргумент.

– В грузовом отсеке поймали, – лаконично подытожил третий.

Вообще-то её не ловили, а она не пыталась скрыться, подумала Фелис с обидой, но вслух сетовать на неточность формулировки не стала: не до того было. Каждое неосторожное слово могло усугубить ситуацию. Вместо этого она опустила голову, стараясь принять как можно более нейтральную позу и исподволь огляделась.

Узкая комната-пенал не могла похвастаться ни удобством, ни убранством, ни акустикой, да и назвать её просторной язык не поворачивался, – но по меркам космического корабля она была поистине роскошной. Вертикальная приставная лестница вела куда-то наверх, должно быть, на второй ярус, внизу же, на небольшом возвышении, восседал немолодой, грузный, неряшливо и безвкусно одетый орнитт, которому с неподдельным уважением поклонились её сопровождающие.

Капитан корабля? Или его владелец? Или и то, и другое. Толстый орнитт производил впечатление тёртого калача, многое повидавшего на своём веку и не склонного миндальничать с незваными гостями.

– Любопы-ытно, – медленно, со вкусом произнес "босс", сам, впрочем, никоим образом не выказывая ни малейшего любопытства. – Выходит, у нас на борту шпион Ойкумены? Да-а, весьма любопытно...

Полумёртвая от страха, Фелис попыталась взять себя в руки, лихорадочно вспоминая посвящённые орниттам лекции бессовестно короткого курса ксенопсихологии, преподаваемого будущим лингвистам. Сейчас каждая мелочь, каждая крупица знаний могла оказаться полезной, а каждый промах – мог стать фатальным.

Орнитты считались самой противоречивой и сложной для взаимопонимания расой. С одной стороны, хорошо изученные и во многом близкие людям, с другой – пугающе непредсказуемые и совершенно нелогичные. Нет, логика у них, конечно, была. Но специфическая и своеобразная.