В. Д. Новицкий в своих мемуарах утверждает, что «…ненависть и злоба не только начальников жандармских управлений, но и вообще офицеров корпуса жандармов дошла до ужасающих пределов… к Департаменту полиции…». И мы бы добавили еще от себя: зависть! Обычная вульгарная зависть к сотрудникам охранных отделений, лезущим под пули террористов и получавшим вне очереди офицерские звания, в то время как офицеры губернских жандармских управлений (табуретная кавалерия!), прежде чем получить очередное звание, по девять лет протирали штаны в кабинетах. Такое «ненормальное» положение, конечно же по словам «губернских» и «железнодорожных», вносило разлад в благонамеренную офицерскую заводь Отдельного корпуса жандармов.

В 1906 году Министерство внутренних дел «вчинило» и жандармско-полицейским управлениям железных дорог в обязанность заниматься агентурно-следственной работой в своей полосе ответственности. Это было страшное посягательство на само спокойствие «железнодорожников», проводивших свое время в пикниках, охотах и бесплатных путешествиях по необъятной Российской империи.

«Железнодорожник» генерал Д. А. Правинов в своих парижских мемуарах утверждает, что конфликт между охранными отделениями и губернскими жандармскими управлениями на местах был мотивирован традиционными, времен Третьего отделения, представлениями «губернских» о своей роли. По мнению генерала, ГЖУ видели свое предназначение не в том, чтобы выступать в роли агентов политического сыска, а в том, чтобы быть «…по преимуществу органами власти, обязанными наблюдать, направлять и руководить на местах нормальным развитием государственной и общественной жизни». В этом представлении воплотилось все: и врожденное дворянское чистоплюйство, и отказ заниматься черновой работой с «пресловутыми секретными сотрудниками», и неспособность понять, что общественная и государственная жизнь уже пошла далеко не по нормальному пути, и желание отсидеться в стороне от опасной и тяжелой работы.

Командир Отдельного корпуса жандармов барон Ф. Ф. фон Таубе в 1906 году сделал попытку «навести порядок» в корпусе и под предлогом устранения «антагонизма между частями корпуса и ОО» исключить жандармских офицеров, служивших в Охранном отделении, из списков корпуса, для чего подал записку министру внутренних дел П. А. Столыпину. Реакция министра была резкой: «Мне надоели пререкания между ДП и КЖ, необходимо устранить путем особой инструкции». Пререкания устранили: Таубе и его заместителей «ушли» с постов в Отдельном корпусе жандармов, директор Департамента полиции Трусевич издал особую инструкцию, благодаря которой охранные отделения получили значение самодовлеющих органов. При Трусевиче же стали создаваться региональные — районные — охранные отделения, включавшие в себя несколько губернских жандармских управлений и охранных отделений, имевших целью, с одной стороны, централизовать на местах ведение политического сыска и, с другой, разгрузить от мелочных дел центральный аппарат Департамента полиции[74]. Практика показала, что районные охранные отделения себя не оправдали, но отнюдь не потому, что была плоха идея, а из-за недостатка квалифицированных кадров. Аппараты районных охранных отделений стали просто еще одним бюрократическим заслоном на пути живой оперативной работы.

«Губернские» и сторонники «либеральных» методов ведения сыскной работы еще «отыграются» на «департаментских» — такой шанс им в 1913 голу предоставит товарищ министра внутренних дел, командир Отдельного корпуса жандармов и заведующий полицией генерал В. Ф. Джунковский. Он начнет ликвидацию охранных отделений и передачу их в лоно губернских жандармских управлений, он ликвидирует агентурное наблюдение в армии и оставит ее на произвол большевистской «циммервальдской» пропаганды. Чем заслужит благосклонное внимание большевиков и пойдет — один из немногих жандармских офицеров — к ним в услужение. Но все это еще будет, а пока…

…Заведующим Особым отделом Департамента полиции[75] в 1902 году (при Лопухине) был назначен С. В. Зубатов, который сменил на этом посту некоего Зиберта. «Летучий отряд» филеров Медникова был переведен вместе с Зубатовым из Москвы в Петербург и зачислен в центральный аппарат департамента. Николай II утвердил новое положение об охранке, отделения которой на местах подчинялись теперь исключительно ДП. В строевом отношении начальники отделений прикомандировывались к Губернским жандармским управлениям, но подчинение это было сугубо формальным: они полностью зависели теперь от Лопухина и старались держаться в своих городах ближе к губернаторам.

Внедрение в революционные организации внутренней агентуры по методу С. В. Зубатова и филерское наблюдение по Е. П. Медникову — специально подготовленными для этого сотрудниками, а не случайными людьми — вводились теперь повсюду. Опытные филеры из «летучего отряда» получали назначения начальниками бригад наружного наблюдения в губерниях, их кураторством неусыпно занимался все тот же Евстратий Павлович. Департамент полиции фактически в первый раз взял в свои руки все нити политического сыска в стране и стал фактически и деловито руководить им.