— И всё же я не пойму, любезный ученик, куда делся герцог Загр? — Литок покачивался верхом на маленьком сером муле.

Остроконечная шляпа с широкими краями прикрывала лицо мага, поэтому понять, насмехается ли он над печальной судьбой сановника или искренне озабочен его исчезновением, было нельзя. Базл посмотрел на свельфа, который ехал рядом, однако Бивер Бубен биль Бом-Бум только пожал своими косматыми плечами. Его меньше всего интересовал какой-то там герцог, это было понятно.

— Великий канцлер предполагает, что он мог стать легкой добычей для лесной нечисти. Тем более что под действием заклятия герцог мог забежать очень далеко в лес. Дикому или гарпии достался он на обед — мы об этом не узнаем. Хельви отправил в столицу донесение с описанием героических заслуг Загра. Его семье будет полагаться солидная пенсия из имперской казны.

— Да, неисповедимы судьбы героев, — отозвался Литок. — Пройти весь путь из Верхата в королевство Синих озер, пережить схватку на Лунной просеке и достаться на обед какой-то гарпии. Не насмешка ли это судьбы, любезный ученик?

Базл вежливо кивнул, а в глубине сердца подивился наивности своего старого наставника и его плохому знанию двора. Кажется, Литок действительно считает сбежавшего труса Загра героем? А ведь старый маг служил императорам Младших дольше, чем кто-либо на памяти Базла. Наверное, это происходило потому, что старика интересовали гораздо больше старинные заклятия, чем характеры окружавших его сановников, их амбиции и истинные цели. Впрочем, это, конечно, не означало, что Литок не способен был к интригам. Вся история с отправкой Хельви за головой дракона, которая и привела в конечном счете к свадьбе человека и императорской дочери, была запущена с легкой руки тогдашнего лекаря государя Раги Второго. Однако, по прикидкам Базла, это был первый и единственный раз, когда Литок пекся не о благе собственных исследований и здоровье императора, а о будущем империи, привлекая к этому посторонних исполнителей. Его бывший наставник был в первую очередь ученым. И это его качество прекрасно подходило для миссии, которую поручил им великий канцлер Хельви. Оценить магическую силу, заключенную в башне Ронге, — шутка ли?

— Сохранение мира между народами — величайшее открытие с момента начала времен, — продолжал тем временем рассуждать Литок, и свельф согласно кивал головой в такт его словам. — Как своевременно поняли это великий канцлер и король! Думаю, тот факт, что они оказались братьями, только помог им принять это единственно правильное решение. Но в глубоком смысле братство их имеет куда более глубокие корни, которые не имеют прямого отношения к родству крови. Да-да! Правителей всегда роднит забота о своем народе, мудрость, справедливость, бескорыстие и отвага. Иначе и быть не может. — Базл невольно потер шрам на щеке, вспоминая о правителях, которые не слишком вписывались в идеальную картинку, нарисованную Литоком, но промолчал. Свельф же, который, кажется, тоже знал о жизни побольше, чем старый маг, осмелился перебить оратора:

— Я прошу прощения, ням-ням, но то, о чем ты говоришь, напоминает мне рассказы летописца. В старинных манускриптах, ням-ням, то и дело натыкаешься на прекрасных дам и их отважных рыцарей. Однако, поверь, это не совсем соответствует тому, какими они были в жизни. Я даже осмелюсь заявить, ням-ням, что такого идеального повелителя, которого ты только что описал, не существует совсем. Взятьдля примеру великого канцлера. Он и впрямь велик, и дела его будут золотыми буквами вписаны в летопись императоров Горы девяти драконов. Но разве он всегда справедлив и бескорыстен? Разве он постоянно мудр и ни разу не ошибался?

— Ого, Базл, у твоего сюзерена появился сильный критик в лице нашего маленького товарища, — рассмеялся Литок. — Защищай же своего господина, если можешь! Иначе Бивер Бубен от него и мокрого места не оставит!

— Зачем же мне защищать Хельви от обвинений в том, что он был и остается нормальным человеком? — улыбнулся Базл. — Я люблю читать летописи не меньше Бивер Бубена и вот что скажу вам — идеальные герои ужасно скучны. Думаю, они сохраняли свой рыцарский облик только до того момента, пока им не удавалось получить или отобрать чей-нибудь престол. После этого они, по всем признакам, должны были превратиться в занудливых тиранов Их пафосные речи, которые они заводили по поводу и без, ужасно раздражали родню и подданных, за исключением, может быть, нескольких самых преданных идиотов, которые продолжали смотреть такому правителю в рот, видя в нем только рыцарственного юношу, но никак не мужа и правителя. Остальные же, напротив, должны были испытывать большое разочарование. Мудрость таких героев оказалась бы всего-навсего воинской смекалкой, справедливость — стремлением урвать свой кусок добычи, бескорыстие — эгоизмом и неумением заботиться о ком-либо, кроме себя. Причем под заботой я подразумеваю не банальное «отбить у банды разбойников, накормить, поручить таскать свое копье», а заботу как любовь и преданность. Какое счастье, что великий канцлер не относится к разряду этих книжных героев! Разве не так, Бивер Бубен?

— С тобой трудно спорить, братец, ням-ням, — рассмеялся свельф, посверкивая глазками.

— Так мы и не спорим, — великодушно ответил глиф. — Просто сплетничаем о Хельви, разве не так?

На этот раз рассмеялись все трое. Какие-то птицы вторили им из густых веток мелодичным посвистыванием. Любопытно, куда же подевалась вся нечисть, опять удивился Базл, который даже одно время приставал с этими расспросами к Литоку и свельфу, однако был вынужден довольствоваться скудными разъяснениями, что, мол, совместными усилиями магов нечисть была загнана в самые непроходимые чащи Тихого леса и боится высунуть оттуда нос. Базл и представить себе не мог силу заклятия, которое должно было быть наложено на диких и мари, чтобы они наконец освободили облюбованный ими участок леса.

— И всё же, ням-ням, чует мое сердце, — сказал развеселившийся Бивер Бубен, — что в летописях великий канцлер будет выведен именно прекрасным рыцарем без страха и упрека. Нежно и преданно полюбил он дочь императора Сури и, сотворив немало славных подвигов в ее честь, получил, с согласия растроганного отца Раги Второго, руку красавицы. И дальше в том же духе. Поверь, Базл, ни о каких сомнениях и метаниях в манускрипте и слова не появится. Не человеком он будет в глазах потомков, а богом каким-то — ужасно скучным, как ты говоришь. В общем, ням-ням, его ждет посмертная слава короля Огена.

— А в таком случае я лично напишу историю великого канцлера Хельви, — горячо сказал Базл. — Спасибо за мысль, дружище. В самом деле — если надо сделать что-то хорошо, сделай это сам! Заодно порадую свою матушку — поработаю некоторое время в библиотеке, как надлежит порядочному глифу. Должны же грядущие поколения узнать правду о великом правлении Хельви!

— Вот верно говорят: если глиф что-то задумал, он становится упрям, как сотня гриффонов. Только не нужно кричать — мы ведь вовсе не против твоего начинания. Перо тебе в руки, дорогой ученик. Думаю,великий канцлер искренне обрадуется, услышав о твоем намерении. Мне кажется, он немного тщеславен — впрочем, это тоже нормальное человеческое качество, не правда ли?

Ответить Литоку Базл не успел, потому что странное видение привлекло неожиданно его внимание — белая фигура возникла на мгновение между деревьями в глубине леса. Глиф не успел рассмотреть ее как следует и даже не смог предположить, мужчина это или женщина. От неожиданности Базл слегка отпустил поводья, и его своенравный конек, который уж точно не заметил привидения, зафыркал и прибавил шагу. Свельф удивленно посмотрел на дальнего родственника.