– Ты еще можешь с группой поехать, наши только завтра отправляются.

– А ты не боишься облысеть?

– Инора же сказала, что если не магичить, то проблем не будет, – равнодушно ответила я. – Она сама не в мороке и не в парике. Потом, кому нужны мои волосы? Личной жизни у меня нет и не будет, а магией можно и без них заниматься. Даже удобнее – не надо тратить время, чтобы мыть, сушить и расчесывать.

– Ты что, с ума сошла? – возмутилась подруга. – Я уверена, что все наладится. Как тогда ты себя будешь чувствовать с лысой головой?

– С чего ты взяла, что я непременно облысею? Я думаю, нас просто пугали. Если ты боишься случайно что-то сделать, можно надеть артефакт, блокирующий магию. Но я точно никуда не поеду. Я не выдержу целый месяц Зольберга и Фогель.

Грета еще немного попереживала, но решила меня не бросать.

– Тебя на практику одну отпускать нельзя, – проворчала она, – а то опять во что-нибудь вляпаешься. Хотя большей глупости, чем ты уже сделала, и представить нельзя.

Я вздохнула, мне тоже казалось, что хуже и быть не может. Все самое плохое в моей жизни уже случилось. Так что бояться практики в зверинце академии было смешно.

На деле все оказалось не так страшно. Поручили нам присмотр только за пятью вольерами – их нужно было убирать и дважды в день кормить сидящих в них тварей. Уборка много времени не занимала. Силовой полог разделял клетку, и мы входили на пустую половину, убирали ее, ставили миски с едой, выходили, убирали полог. Обитатель вольера бросался подкрепиться на вычищенную половину, клетка опять перегораживалась для чистки уже ее второй части. Рассматривать пленников было интересно. Грета зарисовывала, я записывала все замеченные особенности, которые потом пойдут в отчет по практике. Почти все твари, содержавшиеся в зверинце, были нам знакомы, исключение составила странная особь, абсолютно не поддающаяся классификации. Чем-то она напоминала дракона, только мелкого и покрытого мехом с проплешинками. Мы безуспешно перерыли все справочники, но так и не сумели определить, кто же это такой, поэтому обратились с вопросом к проходившей мимо смотрительнице.

– Результат неудачного магического эксперимента, – ответила она. – Магистр Шварц пытался приобрести качества дракона, а в результате распростился с остатками человеческого разума.

– Магистр? – удивилась Грета. – Почему тогда его здесь держат?

– А где его держать? – в свою очередь удивилась инора. – Он опасен для окружающих и полностью невменяем. Мы пытаемся повернуть его заклинание вспять, но до сих пор безуспешно.

Судьба несчастного магистра настолько потрясла подругу, что она большую часть времени стала проводить именно у его вольера. Она почему-то решила, что если будет с ним постоянно разговаривать, это пробьет в нем какой-то внутренний барьер и вернет если не человеческое обличье, то хотя бы человеческий разум. Но тот возвращаться явно не хотел – через некоторое время после начала Гретиных монологов он начинал громко выть и поскуливать от одного звука ее голоса, поэтому в конце концов ей не разрешили к нему даже подходить.

– Всегда так, – обиделась она. – Я уже достигла очевидного прогресса – он начал реагировать на внешние раздражители, и мне сразу все запретили. Наверное, не очень любили этого магистра. Говорят, что пытаются ему помочь, но к нему никто даже не подходил за все время, что мы здесь работаем.

– Думаю, они испугались, что это единственное улучшение настолько усилится, что обратно этого Шварца будет уже не заткнуть. Уж очень противный у него голос, – заметила я.

Голос у него на самом деле был очень неприятный – высокий, визгливый и с совсем не гармоничными переливами. Я бы тоже не хотела слушать такое целый день. Но Грета моего мнения не разделяла. Напротив, ей казалось прекрасным любое проявление активности со стороны этого недодракона, и причину этого она видела в собственных способностях.

– Я, наверное, тоже в целители пойду, как Марк, – как-то мечтательно сказала она. – Буду заниматься душевными болезнями. Видишь, как у меня хорошо получается?

Я с недоверием посмотрела на подругу. Неужели ей действительно хочется всю жизнь возиться с такими, как этот магистр? Грета выглядела уверенной в своем решении, но до специализации у нас еще один курс, за это время она вполне может передумать, а если и решит идти на целительство, то хотя бы потеряет интерес к умалишенным.

Через несколько дней я убедилась, что Грета не только не оставила подобные мысли, но и продолжает постоянно думать о лечении этого несчастного. Она с гордостью показала мне кристалл.

– Это что? – подозрительно спросила я.

– Копия ключа в зверинец, – довольно ответила она. – Даже рассказывать не буду, чего мне стоило его заполучить.

– Зачем он тебе?

– Как зачем? Ночью там никого не бывает. Значит, вопли этого магистра никому не будут мешать, и я спокойно смогу с ним заниматься.

– Грета, тебе запретили, – попыталась я ее урезонить. – Там считают, что его состояние только ухудшилось.

– Вовсе нет. Несправедливо, когда мага держат в клетке, – начала она возмущаться. – И ничего, совсем ничего не делают для его лечения. Только болтают, мол, мы делаем все, чтобы помочь. А что они делают? Да ничего! Вот ты бы хотела для себя такой жизни?

– Нет. – Меня даже передернуло от ужаса от одной мысли о подобной возможности. – Но ведь он не осознает, что с ним случилось.

– И что? Остальные-то знают, что там человек. Но им это все равно.

Грета была столь уверенной в собственной правоте, что и меня убедила в несправедливости такого обращения с бедным Шварцем. Правда, мне казалось, что ничего хорошего из идеи подруги не получится, но действительно, нельзя же вот так сидеть сложа руки, когда в клетке мучается твой неудачливый коллега?

Ночью, когда совсем стемнело, мы отправились в зверинец. Людей там действительно не было. Магистр завыл сразу, как только увидел Грету, даже не дожидаясь, когда она начнет что-то ему говорить.

– Вот видишь, он понимает, что только я могу ему помочь, – гордо сказала подруга.

Но у меня такого впечатления не создалось. Свихнувшийся маг в животном облике выглядел по-настоящему несчастным и пытался зарыться в пол. Но пол, усиленный магией, устоял.

– Мне кажется, он хочет сказать: «Лучше добейте меня сразу, я не могу такого выносить».

Грета недовольно фыркнула, уверенно прошла к клетке недодракона и начала немного нараспев его уговаривать:

– Ты же мой хороший. Ты должен вернуться назад, к нам, в свое тело. Нельзя же магу в клетке сидеть, еще и в таком виде. Это просто неприлично. – И повернулась ко мне: – Не знаешь, как его имя? Не говорить же все время «Шварц», на имя он скорее откликнется.

Я не знала. Мне казалось, что магистр реагирует и без всякого обращения по имени. Он выл уже постоянно на одной высокой ноте, которая заставляла вибрировать наши тела и совершенно заглушала Гретин голос. Было очень похоже, что бедный Шварц не выносит присутствия подруги рядом и совсем не хочет возвращаться.