Слава Савоев на всякий случай отодвинулся от Басенка и с интересом посмотрел на него.

— У меня все. Вызвать Тер-Огонесяна и, показав фотографию, спросить о ее происхождении. — Степа замолчал и, вытащив из-под рубашки лед, протянул кусок Славе: — На, проглоти и взгляни, кто на фотографии, Самвел или Ашот из-под Адлера? Его или обкололи, или супермастерский фотомонтаж — творение фотохудожника скорее всего. Самвел недоверчив, как Штирлиц в засаде, его так просто не обколешь, и с наркотой он не имеет дела.

— Ну ладно, ладно, — замахал рукой Слава, — ты не забывай, что я эту фотографию и два ящика с секс-одеждой фактически выкрал, без всяких санкций прокурора, Глорию Ренатовну чуть не подставил.

— А у нас нет прокурора, — недовольно заметил Самсонов, — он ушел в самоволку, вроде бы по делам, а на самом деле в Сочи, если не на Кипре, загорает. Я согласен с Басенком, вызовем Самвела и спросим, мне кажется, он только благодарен за это будет.

В дверь кабинета заглянула секретарша.

— Семен Иосифович, в приемной командированный, подполковник Абрамкин из Сочи. С разбитым лбом. Утверждает, что в него кинули куском льда из вашего кабинета. По-моему, он ненормальный, — предположила секретарша. — Кто в такую жару льдом будет разбрасываться? Вообще-то я читала в газете, что есть ледяные метеориты, особенно…

— Все! — успокаивающим жестом руки остановил секретаршу Самсонов. — Зовите сюда раненого. Эти подполковники из Сочи, я смотрю, ранимые такие, что даже и не знаю, как они себя под пулями поведут.

Бывший майор, а ныне подполковник Абрамкин из сочинского УВД вошел в кабинет Самсонова с вопросом:

— За что?

На лбу его набухала приличных размеров шишка с небольшой ссадиной. Неутомимо тающий, но все еще значительных размеров кусок льда Абрамкин держал в руке и время от времени демонстративно прикладывал к шишке.

— Да вот, — начал объяснять Самсонов, смущенно переворачивая то в одну, то в другую сторону взятую со стола фотографию с непотребно разодетым Самвелом, — хотел как лучше. Промах, одним словом. Взгляните. — Он протянул фотографию Абрамкину.

— Вот! — Абрамкин оставил заботу о лобовой травме и машинально сунул лед в руки Славы Савоева. — Это родной брат покойного Ольгерта Резаного, Лорик. И тот и другой наркоманы и законченные негодяи, один, к счастью, хвоста навил. Оба сочинцы. — Абрамкин ткнул пальцем в мужчину, поддерживающего Самвела слева. — Этого китайца не знаю, а этого я сейчас видел внизу возле дежурного, — ткнул он пальцем в самого Самвела.

Слава Савоев, с интересом слушая Абрамкина, встал и потихоньку подошел к форточке, чтобы выбросить в нее не желающий исчезать кусок льда. У него был вид человека, избавляющегося от улик.

— Самвел внизу, — сразу же озаботился Самсонов и, кивнув Степе, приказал: — Давай вниз, узнай, зачем пришел, поговори и сделай, как мы решили, спроси о ящиках и расскажи о фотографии, а попозже поднимайтесь ко мне, поговорим все вместе.

— Он у нас, между прочим, в розыске, — сообщил Абрамкин, указывая на изображение брата покойного Ольгерта. — На нем куча дел, от убийства до неуплаты налогов.

— Да и лицо у него какое-то деловое, — решил поддержать разговор Слава Савоев.

Самсонов сидел молча и мрачно. Он уже давно заметил, что если в портовом городе завязывалась криминальная интрига с участием представителей другого города у моря, будь то Сочи, Одесса или Владивосток, непременно на горизонте возникает всюду сующая свой нос Москва.

— Вот ведь гадство какое! — громко огорчился Самсонов.

— Что поделаешь, деньги, — невозмутимо пожал плечами Абрамкин, — всюду деньги.

В кабинет снова без стука вошла секретарша.

— Вполне возможно, что это точечный град или, я вам говорю, в газете читала, ледяные метеориты…

— Что? — устало перебил ее Самсонов.

— Там внизу наш сотрудник, участковый, ваш отец, кстати, — кивнула Славе секретарша, — утверждает, что кто-то из кабинета над нами кинул в его «Жигули» кусок льда и разбил лобовое стекло. Но над нами крыша, кабинетов нет, зачем он так странно утверждает?

— Сходи, — с неприкрытым ехидством приказал Самсонов Славе, — объясни отцу природу этого точечного града.

Спускаясь вниз по лестнице, Слава поспешно пытался сформулировать объяснения и еще пытался вспомнить, есть ли в гараже запасное стекло. Проходя мимо кабинета оперативников, он заглянул в него и увидел Степу, беседующего с насупленным Самвелом. Он молча закрыл дверь и, пройдя по коридору дальше, вышел во двор управления. Солнце, жара и южное лето тотчас же набросились на него, и он мгновенно растерял все готовые объяснения и уже не мог вспомнить о наличии запасного лобового стекла в отцовском гараже.

— Понимаешь, батя, — начал врать он с ходу, — этим куском льда подследственный во время допроса, его утром из СИЗО привезли, хотел разбить Самсонову голову, но я отбил его руку, а лед, — Слава покачал головой, — у него из руки прямо в форточку вылетел, но видишь, как неудачно. — Слава с любовью и безграничным огорчением погладил разбитое стекло «жигуленка».

— Кто?! — гневно пророкотал Иван Максимович Савоев, участковый Орджоникидзевского района, капитан и отец Славы.

— Что «кто»? — опешил Слава и на всякий случай отошел от отца по другую сторону автомобиля, делая вид, что ищет следы других повреждений.

— Кто хотел разбить голову Самсонову? — с подозрением глядя на Славу, спросил Иван Максимович. — Я сегодня как раз сопровождал на допрос подследственных из СИЗО, женщину-бухгалтера лет пятидесяти и пацана-малолетку, его только что домой под подписку о невыезде отпустили.

— Я! — Поняв, что дальнейшая ложь бессмысленна, Слава решил признаться во всем.

— Да ты что, сынок? — испугался Иван Максимович и даже слегка побледнел. — За что ты хотел ему голову разбить?

— Стекло я разбил, а не голову, — потупился Слава. — Смотрю, кусок льда на столе лежит, думаю, зачем он тут лежит, взял и выбросил в форточку.

— Значит, так, — удовлетворенно хмыкнул Иван Максимович, — сегодня приходишь в гараж и заменяешь стекло, у меня есть запасное.

Слава с готовностью кивнул и расслабился. Иван Максимович, не замечая его готовности, продолжал:

— Завтра часика в четыре утра поедешь на дачу, польешь участок и к восьми успеешь на службу.

Слава без особой готовности кивнул и вновь сосредоточился.

— А после службы, вечером или ночью, — сделал участковый поправку на специфику службы, — поможешь мне в гараже уборку сделать. Добро?

— Добро, — уныло кивнул Слава, хорошо представляя всю тяжесть действия «в гараже уборку сделать», которую Иван Максимович намеревался произвести вот уже пять лет, да все руки не доходили.

— Можешь идти, — отпустил отец сына. — Вот ключи, сам и пригонишь машину в гараж.