за спиной.

– Ничего, – растерянно отвечаю я и делаю вид, что даже не смотрю в монитор.

– Погоди, а это не Богов? – наклоняется и приглядывается мой напарник.

– Нет, – качаю головой я. – Точно нет.

– Да ладно, блин, глянь! – тычет пальцем в экран монитора Богдан. – Он это! А когда он вернулся, давно?

Парень поворачивается ко мне и спрашивает так, словно я обязана это знать.

– Я не знаю, я вообще не ожидала его здесь увидеть, – как можно более равнодушно стараюсь ответить я.

– Он с собакой сюда идет, – ржет Богдан, – встречай другана!

Бросаю короткий взгляд на монитор и действительно, Глеб с Анубисом заходят в клинику. Мое сердце мечется в груди от ужаса и страха – я совершенно не знаю что мне делать. Я соскучилась и одновременно не хочу его сейчас видеть – что за чертовщина?!

Решение в голове появляется идиотское, но другого просто нет.

– Пожалуйста, встреть и спроси, что он хочет! – вскакиваю с места я и как можно скорее бегу в сторону двери ближайшей из процедурных. – Меня здесь, если что, нет! Скажи, что… ушла раньше!

– Э-э… – только и успевает возразить Богдан, как я скрываюсь за дверью.

Прислоняюсь спиной к стене и пытаюсь вслушаться в то, что происходит в приемной. Зажимаю рот рукой, чтобы не издать ни звука, и слышу хлопок двери.

– Здравствуйте, – здоровается Глеб и у меня табун мурашек бежит по всему телу от его голоса. – Я хотел… Богдан? – удивленно спрашивает парень.

– Здорова, Глеб, – радостно восклицает мой напарник и его перебивает собачий лай. – Какими судьбами тут?

Пауза затягивается настолько, что мне кажется, что я попросту оглохла от эха своего часто бьющегося сердца.

– Мне нужно обследовать собаку, чтобы начать оформлять документы на кинолога, – говорит Глеб, шикнув на вновь начавшего лаять Анубиса. – А Злата больше здесь не работает?

– Мы не работаем, мы стажируемся, – зачем-то поправляет Богдан, с пафосной интонацией. – Не, ее тут нет.

– А где я могу ее найти? Где она сейчас, стажировка же не кончилась? – спрашивает Глеб и я вздрагиваю от неожиданности, потому как собачий лай раздается буквально за дверью процедурной, в которой я прячусь.

– Я бы сказал, но если она тебя не посвятила, то это явно не просто так, – с усмешкой в голосе отвечает Богдан.

Анубис за дверью лает снова, черт, неужели он меня чувствует?!

– То есть, ты знаешь где она? – напарник почему-то молчит в ответ. – Ясно, я понял. Тогда поеду к ней домой и дождусь ее там. Идем, Бис, – свистит Глеб псу.

Да, блин! Если он сейчас поедет к нашей квартире, то мне точно незамеченной не проскочить!

Мне давно так страшно не было, клянусь! Я понять не могу, чего так боюсь, но по ощущениям будто совершаю прыжок с парашютом. Знаю, что наверняка не разобьюсь, сделав шаг, но все равно трясет от ужаса.

– Бис, ко мне! – строго зовет пса Глеб. Судя по всему, Анубис и правда меня учуял и не собирается уходить. – Бис!

Как же это сейчас будет выглядеть глупо, Господи!

Берусь за ручку двери, открываю ее и выхожу в приемную.

Глава 30. Дурень

Глава 30. Дурень

Глеб

Хотелось бы сказать, что год пролетел так быстро, что я и не заметил, но это было бы ложью. Эти триста шестьдесят пять дней я провел в аду. И нет, дело не в лишениях и тяготах службы, а именно в эмоциях и чувствах, разъедающих меня изнутри.

Риск потерять Веснушку навсегда из-за моего решения слишком велик, но я день ото дня утешал себя, что лучше она сейчас поймет, что не любит, чем потом внезапно осознает, что любовь для нее совсем другое явление.

Я собирался поддерживать связь, писать ей изредка и звонить, но в первые же дни службы меня застукали со смартфоном, а они здесь уставом запрещены. Как оказалось, у военнослужащего допустим мобильный телефон без всего – без камеры, навигации, интернета, проще говоря “тапик”, как их здесь называют. За нарушение меня и еще нескольких спалившихся парней отправили исполнять наказание. Наказание было не из приятных и за его неисполнение можно было влететь на куда большие проблемы.

Нам вручили по гвоздю-дюймовке и отправили к так называемому "дереву связи", находящемуся на территории части. На этом дереве точно такими же гвоздями были приколочены разные смартфоны, видимо принадлежавших таким же дуракам, как и мы. Нам даже не разрешили забрать сим-карты, ничего не разрешили сделать напоследок.

Мне чертовски повезло знать наизусть номер Златы и суметь позвонить ей с телефона одного из парней. Я был так рад возможности услышать ее голос, но еще этот звонок показал мне, как тяжело и больно общаться на расстоянии с человеком, которого любишь. Каждое слово, произнесенное ее дрожащим голосом сквозь слезы, будто раскаленным железом оставляло на моем сердце клеймо с надписью “идиот”.

Пусть так, пусть идиот, но я люблю Злату больше всех на свете и хотел, чтобы она поняла, чего хочет и кто я для нее.

Я так жаждал взаимности своих чувств, что не дал ей ни малейшей возможности определиться. Я торопился и делал все, чтобы заставить себя любить не как друга, совершенно не задумываясь о последствиях. Я радовался, когда Веснушка давала слабину и я видел ее влюбленность, был счастлив, но всегда присутствовало что-то, что не давало мне покоя… После смерти бабушки я понял, что именно. Я увидел все настолько отчетливо, что даже испугался своих доводов.

В тот злополучный день, когда Злата не выходила на связь, я вернулся домой за документами, а потом увидел в окно, как ее подвез Вячеслав Олегович – меня накрыла обида и злость. Я был разбит горем, потерял ориентир и остался один, а тут еще меня задушила ревность. Как оказалось, я ошибся в своих суждениях об отношениях Райского и Златы, обидел и оскорбил девушку своими подозрениями, и совесть надоедливым дятлом начала стучать мне в висках.

После нашего разговора со Златой на меня снизошло озарение, ударило по башке аж до искр из глаз: из-за страха потерять близкого человека мы порой идем наперекор своим желаниям и чувствам.

Чтобы остаться