– И я про то же, – кивнул полковник и поднял рацию, подумал о чём-то и нажал кнопку. – Начали, ребята! Начали!

С разных сторон к главному входу одновременно помчались люди в штатском и человек десять в серой милицейской форме, закрытые чёрными квадратами бронежилетов. Ничего не подозревающий праздный люд в ярко освещенном фойе и за стеклянными стенами ресторана на первом этаже шумно расступился, повскакивал на ноги, заверещал. Группа захвата тёмной лавиной захлестнула пространство, взбаламутив пёструю толпу расслабленных обывателей.

– Что случилось? Что такое? – неслось отовсюду.

На стенах виднелся орнамент из начищенного до блеска старинного оружия.

– Соблюдайте полное спокойствие!

Вдоль стен покачивались величаво широкие листья африканских пальм.

– Не двигаться!

Откуда-то сверху донеслись устрашающие звуки выстрелов.

– Наверх! Быстрее! Не выпускать!

В фойе наступила глубокая тишина, лишь то и дело пробегала волна вздохов. Что-то мелко рассыпалось по полу, где-то прокатились упавшие монетки, журчала вода в трёхступенчатом фонтане посреди зала, из ресторана донеслось дзыньканье опрокинутых нервными пальцами бокалов. И шаги бегущих милиционеров, поверх которых накладывались отрывистые пистолетные выстрелы. Затем вдруг пронзительно затрещали длинные автоматные очереди.

– Всем лежать!

И другие выстрелы после команды.

Романов быстрыми шагами пересёк фойе с распластавшимися на полу и на креслах перепуганными людьми. Глаза! Сколько боязливых глаз! Золото… Мелкие и крупные золотые капли, подвески, кольца, броши. Золото игриво вспыхивало, когда полковник Романов проходил мимо его владельцев. Духи, одеколоны, лосьоны… Их запах имел какой-то отвратительный привкус, но он заменял этим людям воздух. Романов шевельнул ноздрями. Ах да! Это запах золота, запах денег. А говорят, что деньги не пахнут. Романов огляделся. Платья, туфли, чулки, драгоценности, краска на лицах, причудливые причёски… В этом перепуганном фойе было всё, кроме обычных человеческих форм. От людей остались только перепуганные глаза… Страх…

Сверху опять донеслись выстрелы, затем всё стихло окончательно, если не считать шумных шагов множества ног.

– Ну что там? – спросил Романов у подбежавшего к нему капитана.

– Гора покойников. Что-то поразительное. Друг друга перестреляли. Одни явно охотились на других. Едва мы выскочили из лифта, как увидели двух жлобов с автоматами. Они шли от того номера, только что отстрелявшись. Увидели нас – и давай поливать из обоих стволов. У меня двое раненых.

– Что с бандитами?

– Все мертвы.

– Когтев тоже?

– Не знаю, там человек десять… и собака…

– Хорошо постреляли братишки! А собака-то откуда?

– Она, похоже, на Чемодана набросилась. У него вся правая рука разорвана.

– Значит, это собака Когтя: защищала хозяина.

– Там вообще кровищи налито…

– Пошли посмотрим, – позвал Романов кивком кого-то сзади. – Чует моё сердце, что не увидим мы Когтя, язви его душу…

* * *

Теперь Михаил Михайлович знал наверняка, что его жизнь в Москве завершилась. Кто бы ни заказал его убийство, это означало, что его хреновым положением решили воспользоваться недавние друзья и избавиться от него. Едва увидев пулевое отверстие в стекле, он бросился в соседнюю комнату. Краем глаза он успел заметить, как Чемодан выхватил пистолет и как Войка с громким рычанием бросилась на него. Дальше Когтев слышал беспорядочную стрельбу. Кто в кого палил, его не заинтересовало ни на секунду. Инстинкт самосохранения швырнул его к двери, через которую он в одно мгновение попал в соседний номер, запер её на ключ с обратной стороны, пробежал через три комнаты в противоположный конец апартаментов и там остановился, прислушиваясь. Тяжёлое дыхание мешало ему разобрать, что происходило. Он осторожно надавил на ручку и приоткрыл входную дверь. Сквозь образовавшуюся щель Когтев увидел коридор и распахнутую в конце коридора створку двери в номер, который он только что покинул. По коридору быстрыми шагами двигались в сторону той двери два незнакомых человека, доставая на ходу из-под пиджаков короткие автоматы. Когтев впился глазами в их широкие спины. Кто послал этих людей? Неужто Эдик? Решил-таки одним хлопком накрыть и Когтева, и заглянувшего к нему Чемодана. Хитрый педрила…

Когтев на цыпочках двинулся в противоположную от двух незнакомцев сторону, благо от угла, за которым стоял спасительный лифт, отделяло всего два шага. Выйдя из плавно разъехавшихся дверей лифта на первом этаже, он обнаружил, что в фойе отеля царил переполох. Повсюду сновали люди в бронежилетах и с автоматами в руках, тут и там крепкие парни в штатском переговаривались по рации.

– Понагнали янычар, – неслышно шепнул он.

Когтев понял, что теперь ему не выбраться. Разборка Когтев – Семёнов проходила под колпаком милиции. Ничего хуже Михаил Михайлович представить не мог. В ту секунду и раздались сверху длинные автоматные очереди.

– Всем оставаться на своих местах!

Толпа заколыхалась, хотя стрельба происходила на третьем этаже и никому в фойе не угрожала. Женщины завизжали. Кто-то неподалёку от Когтева грохнулся на пол, поскользнувшись на паркете.

– Мне дурно, – услышал он женский шёпот за своей спиной.

– Потерпи, дорогая, сейчас всё кончится, – успокаивал заботливый мужской голос перепуганную спутницу.

Эти слова заставили Когтева действовать. Он схватился трясущимися руками за воротник рубахи и принялся рвать его пальцами, пытаясь расслабить узел галстука.

– Помогите, я задыхаюсь, – бормотал он, расталкивая всех на своём пути и двигаясь к выходу.

– Помоги мужчине, – распорядился кто-то из людей в форме, – выведи на воздух и кликни «скорую».

– А где «скорую» поставили?

– Там же, на парковке, увидишь.

– Вы присядьте, – безразлично произнёс молоденький парень в бронежилете, надавливая на плечи Когтева и тем самым проявляя свою скупую заботу о пожилом человеке. – Вот здесь присядьте на бордюрчик. Позвать врача?

– Спасибо, у меня есть валидол. Здесь уже лучше… Воздух… Просто нервы подкачали…

– Посидите, отдышитесь, – паренёк был доволен, что со стариком не пришлось возиться. – Только туда сейчас не входите. Обождите, пока всё утрясётся…

Когтев облегчённо вздохнул. Уж куда-куда, а в отель он возвращаться не собирался. Дождавшись, когда паренёк скрылся из виду, Михаил Михайлович поднялся, не отряхивая штанин, и мелкими шажками побрёл прочь от «Васко да Гама». К своему «мерседесу» он подойти не решился.

Что делать? Куда податься? Положиться было не на кого. Доверие лопнуло. Он остался один, совершенно один. Никогда прежде Когтев не был так одинок. Никогда прежде Когтев не был в положении затравленного зверя. Впрочем, зверем его никто бы уже не назвал. Он был маленькой зверушкой, обезумевшей от страха.