– Ну и вопросики у тебя! – развеселился Смайл. – Откуда же мне знать? Я не гей и уж тем более не молодая девушка. Я не знаю.

– А ты куда бы повел понравившуюся тебе девушку?

– Мариша, что за вопросы? Я ведь женат! И жене своей, то есть тебе, не изменяю.

– Но куда бы ты повел девушку? Ведь были же у тебя девушки?

– Ну… Обычно мы катались с ними на моем самолете. Знаешь, на девушек это производило куда большее впечатление, чем поход в ресторан.

– Ясно, – сказала Мариша, чувствуя, что ей больше не хочется слушать ничего про подружек Смайла. – Ты у нас – особый случай. Буду соображать сама.

Но Смайл ей вскоре перезвонил и уже совсем другим, встревоженным голосом спросил:

– Мариша, ты говоришь, этот парень кого-то убил?

– Я так думаю. Для пущей уверенности мне нужно поговорить с ним лично.

– Даже не мечтай, одну я тебя одну к нему не пущу!

– А где он может быть вообще?

– Дома, – предположил Смайл. – У себя или у своих друзей. Эй, а ты где сама сейчас находишься?

– Уже еду в сторону дома. Скоро буду.

И, больше не слушая мужа, Мариша сунула что-то возмущенно втолковывающую ей трубку обратно в сумку. Подняв руку, она остановила проезжавшую мимо маршрутку, которая шла в сторону ее дома, и запрыгнув в нее, целиком отдалась своим мыслям.

* * *

Дом Сени, стоявший через одно здание от ее собственного, Мариша запомнила очень хорошо. Именно сюда они пришли сначала вдвоем с Тиной, тогда еще Леночкой, а потом нашли тут Антона. И что-то подсказывало Марише, что если Антон и пригласил Тину в гости, то повел он ее именно в квартиру Сени.

– К себе домой он ее не поведет, это слишком рискованно. Там его знают, да и вообще… Значит, они тут.

Но напрасно Мариша рисовала себе сцены штурма бывшей квартиры Сени, которая, как теперь выяснилось, также принадлежала Леночке и просто была в свое время нагло захвачена ее мужем и его сообщниками. Они жили в квартирах Леночки, крали ее деньги, транжирили их, а потом еще и имели наглость уверять, что Леночке они не причинили никакого ущерба. Мол, сумасшедшая все равно не сумела бы распорядиться деньгами по-умному.

Может, и так. Но почему-то невменяемой Леночка признана до сих пор не была. Видимо, Игорь собирался это сделать, но тут подвернулся шанс с французским наследством. И он решил повременить с выводом своей жены из игры. Ведь если бы врачи признали Леночку неадекватной, то не видать ей и Игорю наследства дедушки-гея как своих ушей!

Мысль про гея появилась у нее в тот момент, когда Мариша надавила на кнопку звонка. В квартире раскатилась знакомая трель, а затем дверь неожиданно и без всяких предварительных расспросов отворилась, и на пороге появился Антон.

– Привет, привет! – лучезарно улыбнулся он ей. – Ты тут какими судьбами?

– Тина тоже здесь? – вместо ответа спросила у него Мариша.

– Да. Заходи.

И Антон дружелюбно подвинулся в сторону.

– Тина! Тина! – помчалась в глубь квартиры Мариша. – Тина, нам надо уходить! Антон не тот, за кого…

И тут она увидела Тину и осеклась. Молодая женщина сидела в комнате на стуле, привязанная к нему столькими слоями веревки, что казалась похожей на мумию. Наружу торчала одна только голова с заткнутым кляпом ртом. Тина что-то промычала и таращила на Маришу свои и без того выразительные глаза, в которых теперь одновременно плескались и страх, и надежда, и отчаяние.

Последнего, пожалуй, в них было больше всего. И Мариша, еще не успев обдумать, что же это значит и чем лично ей это может грозить, ощутила на своем затылке что-то тяжелое. И все вокруг нее стремительно куда-то поплыло…

В обморок она не упала. Просто все вдруг сделалось таким нереальным и словно бы ей не принадлежащим… Мариша попыталась было вяло воспротивиться орудовавшему вокруг нее Антону. Но тот действовал чрезвычайно ловко.

«И откуда у подлеца столько веревок?» – мелькнула в голове у Мариши первая здравая мысль, когда она начала приходить в себя.

Впрочем, к этому времени она уже была опутана веревкой с головы до ног, совершенно так же, как и Тина. Веревка была старой, коричневой, крученной из каких-то натуральных волокон. Такие раньше использовались на почте, чтобы перевязывать ими не слишком тяжелые бандероли. При некотором усилии такую веревку можно было даже разорвать, прямо голыми руками. Но, разумеется, если ее было намотано на вас не двадцать и не сорок витков.

– Получше ничего не нашел? – презрительно спросила Мариша, имея в виду хлипкую веревку.

– Сойдет и такая, – спокойно и даже как-то деловито ответил ей Антон. – Мы с вами недолго будем общаться.

– Да? А что же произойдет потом?

Мариша не надеялась, что Антон ей ответит. Но он отозвался. Спокойно и даже с удовольствием улыбаясь, он сообщил ей:

– А дальше нас, вернее, вас ожидает взрыв бытового газа! Веревки на вас быстро сгорят вместе с одеждой. Никто и не заподозрит, что вы были связаны. Все решат, что этот взрыв произошел вследствие неосторожного обращения с газом. И вы тихо упокоитесь на кладбище, рядом с Татьяной Сергеевной и ее сынком.

Ее сынком? То есть рядом с Сеней? Но откуда тогда взялась эта странная интонация в голосе Антона? Сынок! Создавалось впечатление, что Антон… Да! Маришу внезапно осенило:

– Ты его ненавидел, да?! – воскликнула она. – Ты ненавидел Сеню! Ты вовсе не был его любовником! Возможно, ты и не гей вовсе! Ну да! Конечно! Ты же актер! Тебе не сложно сыграть любую роль!

– До чего же ты проницательна, Мариша, – ехидно улыбнулся ей в ответ Антон. – Только жаль, что все твои догадки несколько запаздывают во времени. Вот вроде бы ты и набрела на разгадку, а теперь – зачем она тебе? Теперь вам обеим уже ничто не поможет.

– Ты так думаешь?

– Вы обе в моих руках! Никто не знает, что все мы тут. И я спокойно покину эту квартиру. Взрыв произойдет позднее. И, таким образом, у меня уже будет к этому времени надежное алиби.

– Ты – мерзавец! Скажи хоть, зачем ты убил Сеню?

– Затем, что он меня кинул! Взял и кинул! Своего друга! Мерзавец!

– Кинул? В чем кинул?

– В делах, моя дорогая, – сладко пропел Антон.

Маришу едва не вывернуло от отвращения к нему. И как они с Тиной могли находить этого выродка милым?! Да он же чудовище! Стоит взглянуть на него попристальнее, как это совершенно ясно бросается в глаза. Она же была просто слепой! Да, именно слепой!

Но все же Мариша считала, что, как ни плохи были сейчас ее дела, все равно нужно постараться и извлечь максимум полезного из ситуации. Так, Тина не в счет. Она сидит на своем стуле с кляпом во рту и разговаривать не может. Что же, Мариша обойдется без помощников. Нужно побыстрее расспросить этого типа, пока он и ей рот не заткнул.