– Может, причина тому его веселость. Хотя в принципе вел себя и строго – нам «попадало» после некоторых шалостей (улыбается). Борисыч относился к «штрафникам» без поблажек.

– Тем не менее, Бубукин-тренер рано завершил карьеру.

– Видимо, почувствовал, что нет перспективы.

Е. ВЕЩЕВ:

– Жизнь свела нас в 1981-м. Когда Юрий Андреевич Морозов принял ЦСКА, он пригласил Валю 2-м тренером, а я там работал врачом. Мы не один год вместе трудились. Спортсмены в силу специфики по 5–6 часов в день занимаются – времени развиваться не остается. О наставниках больше говорят как о профессионалах, а тут я увидел, что Бубукин, к моему удовлетворению – интеллектуально развитый человек. Много читал, часто посещал театры, имел друзей в мире искусства.

– Как считаете, почему Валентину Борисовичу не удалось достичь вершин?

– Эту тему мы с ним обсуждали неоднократно. Он говорил: «Есть люди, которым дано работать старшими тренерами. Причем, они могут быть и диктаторами, и демократами. А есть те, кому суждено оставаться вторыми тренерами. Себя отношу к этой категории». Так вот 2-м он оказался блестящим. Потому что считался своеобразным буфером между игроками и главным тренером. При мне часто возникали вопросы, когда разгневанный наставник в горячке мог принять не совсем верное решение по отношению к футболисту. А Бубукин мог ребят правильно настроить, объяснить, в чем их упущения, а шефу заметить: «Конечно, ты всегда прав, но там-то и там-то все-таки ошибся».

– Можете ваши размышления проиллюстрировать конкретикой?

– Валентин Борисович опекал Михаила, игравшего на краю и подававшего надежды. Морозову его действия не нравились: «Чего бегает и никак мяч выдаст?» А Бубукин отвечал: «Юрий Андреевич, Бог его ростом обделил, а трава высокая, не скошенная – яйца щекочет». – «Мы проигрываем, а ты шутишь». Тот парень потом ушел работать в милицию.

Однажды накануне игры я составил меню, заказав по 15 омлетов и яичниц. Как позже выяснил, официантка именно Морозову подала омлет с колбасой, а их он не выносил. Выскочив из-за стола, быстро покинул столовую и так хлопнул дверью, что осыпалась штукатурка. Пришлось обратиться к Борисычу: «Валь, надо что-то делать! Так нельзя реагировать – не нравится, попроси и блюдо заменят». Затем, аккуратно переговорив с Юрием Андреевичем, Бубукин в очередной раз проявил свое искусство дипломатии.

– Как он относился к вашей епархии?

– Адекватно и всерьез. Причем, с «моими» проблемами я к нему мог подойти в любое время. Случалось, футболиста завтра на игру надо ставить, а он из-за травмы не в состоянии выйти на поле. И мы с Бубукиным обсуждали, как лучше доложить главному, чтобы принять правильное решение. Валентин Борисович ни разу не рассматривал подобную ситуацию прямолинейно: «Больной? Ну и черт с ним! Пусть побегает за команду, которой нужны очки».

А еще он был светлым человеком. Мы ведь почти постоянно жили на сборах с командой. Общались друг с другом от подъема до отбоя. Наконец, Бубукин оказался хорошим психологом-физиономистом: по мимике ребят «читал» их настроение, догадывался, у кого возникли сложности/неприятности дома. Обязательно, хотя бы час в сутки, выкраивал время для чтения.

– Удалось заметить, какую литературу предпочитал?

– Показалось, что больше интересовался историей.

– Вовремя ли он покинул тренерский цех?

– Думаю, нет. Правда, спортивный наставник – жесткая профессия, рано выбрасывает людей. Не все зависело от Бубукина. Ведь в ЦСКА его неоднократно снимали, и он мудро признавался мне: «Не приходится обижаться. Анатолий Владимирович как-то сказал: «Валечка, запомни на всю оставшуюся жизнь – еще не родился тренер, которого не увольняли. Даже с великим Тарасовым или не менее великим Гомельским прощались».

М. ПЛАХЕТКО:

– Как наставник Борисыч находился в полном порядке. В середине 1980-х мы жили в Архангельском. После вечернего занятия команда шла спать, а руководители собирались в комнате старшего тренера. Морозов обычно предлагал: «Давай бутылочку коньяка выпьем…» И я, как военный, полушутя-полусерьезно в ответ рапортовал: «Андреич, знаешь, я написал представление о том, что Бубукин может работать не только простым тренером, но и главным». Морозов сразу обижался: «Значит, вы оба против меня?! Хотите снять, а на мое место поставить Бубукина?» Итак, первую рюмку выпили. Морозов вновь заладил: «Ну, какой он главный? Смотри, как с ребятами заигрывает». Спустя 5 минут опять налили, и он спросил: «Действительно, почему Бубукину не стать главным? Футбол отлично понимает, сам играл – заслуживает. Давай за Бубукина!» Потом, чуть-чуть захмелев, встрепенулся: «Ни хрена! Какой он главный?»

Валентин Борисович на деле в футболе разбирался лучше Андреича, особенно в тактике. Морозов был силен в физподготовке с учетом методики Лобановского-Зеленцова. Когда они втроем готовили национальную команду, Морозов оставлял команду на 3–4 игры. И, уезжая, говорил нам: «Если возьмете 2–3 очка, будет нормально». А у нас как-то планировались выезд в южные края… Словом, привезли 9 очков! За счет чего? Бубукин так давал установку: «Ребята встречаемся с «Гурией». Куда нам лезть вперед? Давайте мяч подержим. Они же без него плохо играют». Мы победили в Грузии, потом в Ростове-на-Дону, а вничью отыграли, по-моему, в Ставрополе…

Бубукин, зная возможности каждого футболиста, ставил перед ним соответствующую задачу. Хотя мы вроде сильная команда, можем гнать ребят вперед и тогда всех обыграем… Нет, мы сидели-думали, а когда Валентин Борисович все тактически расписывал, нельзя было не согласиться. Он вел себя, как очень грамотный специалист.

– Бубукин мог работать главным тренером любого из клубов высшей лиги?

– Да. Однако по характеру оставался чересчур добрым, а профессионалов в наших командах и сегодня нет (правда, они по зарплатам давно суперпрофи). Но если разобраться, им нужен немного «кнут».

– То есть, диктатор?

– Да, именно так. Для сравнения: Морозов грубил ребятам, а Бубукин с футболистами дружил. Андреич с ними не разговаривал – официально общался: установка, разбор матча, тренировка. Все! А Борисыч и приходил к игрокам, и телевизор с ними смотрел, и чего-то рассказывал, советовал, наконец, по жизни расспрашивал. И ребята к нему относились с уважением. Поэтому, когда Морозов уезжал в сборную, они говорили: «Скажут, что с Андреичем у нас не получается, тогда давайте играть за Борисыча!»