Сообщение «всё чисто» отправили по телетайпу из отделения ФБР в Бостоне в штаб-квартиру, а затем ответ сообщили Вудсону: «Никакой компрометирующей информации в ее досье нет»[404].

* * *

В конце 1950-х годов тишину и спокойствие, царившие в «Рокс», нарушила бригада из департамента автомобильных дорог Нью-Гэмпшира. Проводились подготовительные работы для прокладки новой скоростной автомагистрали, которая должна была пройти через поместье Глесснеров, отсекая около трети участка.

Подойдя к 80-летнему возрасту, уже почти слепая и глухая, Ли как никогда была готова драться. «Я боролась с департаментом дорожного строительства, чтобы заставить их проложить свою проклятую дорогу в другом месте, но без толку», — писала она сыну Джону[405].

По словам Ли, представитель дорожно-строительной конторы сказал ей:

— Как только мы точно подсчитаем, сколько вашей земли заберем, вам предложат справедливую цену.

— О нет, это не будет справедливая цена, — ответила она. — Вы предложите мне самую маленькую сумму, какая, по вашему мнению, сойдет вам с рук. В противном случае окажется, что вы не умеете вести дела.

Группа дорожников и Ли расстались друзьями.

— Раз уж потеря фермы неизбежна, я умею проигрывать достойно, — сказала она им. — Я не буду чинить вам лишних препятствий, наоборот, буду сотрудничать в меру сил.

Они пообещали поступать так же.

Ли пригласила бригаду на обед и перед едой подала им коктейли. «Две недели назад я пригласила их на обед и угостила великолепными блюдами, — писала она сыну. — Мы все выпили перед обедом, и я подняла тост за каждого отдельно, называя их всех по имени и всякий раз добавляя: „К черту дорожное управление!“»

Рабочие взяли образцы грунта, чтобы проанализировать геологические особенности местности. «Я молилась о зыбучих песках, но они обнаружили твердый гранит», — говорила Ли. Ей отдали два куска гранитного керна из недр ее земли — тяжелые серые камни цилиндрической формы больше полуметра длиной. Она отправила гранит на полировку и заказала из него настольные лампы.

Дорога, которую готовилась строить эта бригада, стала трассой I-93, идущей из Бостона через Конкорд и Белые горы до Уотерфорда в Вермонте. Ли жила в своем коттедже в «Рокс», пока ей не стало совсем тяжело ходить. В 1957 году она купила сборный дом на колесах и поставила его позади коттеджа. Сверкающий алюминий, белая и лавандовая эмаль — новый трейлер в сельском антураже поместья казался модулем космической станции. Ли была от него в восторге. Внутри трейлера она могла передвигаться без инвалидной коляски и ходунков. Все было новое и работало как часы. Домик был хорошо освещен, горячей воды на одного человека хватало с лихвой, а электрических розеток было даже более чем достаточно. Элтон Мошер установил стол и удобное кресло перед большим окном с видом на гору Вашингтон, и Ли планировала писать там книги.

Ли всегда была полна энергии и сильна духом, несмотря на постоянные проблемы со здоровьем и неоднократные переломы костей. Летом 1958 года она сломала ребро, перегнувшись через кресло, чтобы подобрать упавшее на пол письмо. Какими бы ни были обстоятельства, Ли выбрасывала их из головы, выпивая в конце дня освежающий коктейль с мартини. «Коктейльный час стал для меня важным временем — не ради спиртного, а ради паузы, расслабления, изысканности и красоты подачи, — объясняла она. — Неразумно превращать повседневную жизнь в обыденность, нужно включать элементы прекрасного и красивые церемонии, иначе человек совершенно опустится»[406].

В другом письме семье Ли размышляла о своей жизни. «Когда я, старуха, тихонько сижу здесь, я вспоминаю свою жизнь и понимаю, какой прекрасной и богатой она была. Недавно я где-то читала, что в молодости мы неспособны понять проблемы пожилых людей, потому что сами еще не испытали их, а когда стареем, забываем о проблемах молодых. Но я ничего не забыла. Мне представляется, что я сильнее сочувствую и лучше понимаю проблемы тех, кто моложе меня, чем они думают. В любом случае этот мир хорош, и я благодарна, что мне представилась возможность оставить в нем свой след»[407].

В феврале 1961 года Паркер Гласс, заместитель завкафедрой Форда, в письме сообщил Ли трагичную новость: скопление снега и льда на крыше корпуса E-1 привело к тому, что на «Этюды на тему необъяснимой смерти» протекла вода. Несколько диорам были повреждены.

«Самые серьезные повреждения получил большой макет в центре помещения, вода с крыши попала прямо на него, — писал Гласс. — Когда мы это обнаружили, на многих кожаных и тканевых деталях макета появилась плесень (полагаю, из-за чрезмерной влажности). Поистине печальное зрелище»[408].

Ли осмотрела «Этюды», отремонтировала все необходимое и вернула в шкафы как раз к семинару по расследованию убийств, состоявшемуся осенью 1961 года, — последнему, на котором она присутствовала, вопреки вернувшейся болезни.

27 января 1962 года

Фрэнсис Глесснер Ли умерла в своем доме в «Рокс» за месяц до своего 84-го дня рождения. Непосредственной причиной ее смерти была кишечная непроходимость, связанная с раком печени, куда распространились метастазы рака груди. Из-за печеночной недостаточности, а также декомпенсации сердечной недостаточности у нее случился асцит — скопление жидкости в брюшной полости, приведшее к общему отеку тела.

На поминальной службе в церкви Литтлтона присутствовали большинство работников поместья «Рокс», большинство сотрудников кафедры судебной медицины, шестеро полицейских штата Нью-Гэмпшир и восемь — десять полицейских из других штатов[409]. Ее похоронили на кладбище Мэйпл-стрит в Вифлееме.

Вслед за новостью о смерти Ли в США и за рубежом прокатилась волна хвалебных статей о ней. «Миссис Ли, несомненно, была одним из самых проницательных криминалистов в мире, — сказал Паркер Гласс, который работал секретарем на кафедре судебной медицины еще со времен Маграта. — Ее знали и уважали ведущие специалисты во всем мире»[410].

Сирил Катберт, основатель лаборатории судебной медицины в Скотленд-Ярде, отметил, что Ли была «единственным человеком в мире, предпринимавшим усилия, чтобы полицейские получали знания в области судебной медицины»[411].