Если бы у Лиса имелись сейчас настоящие глаза, он бы моргнул.

Произошло что-то странное, но что именно, он никак не мог разобрать. Вот бог приблизился к новой поляне посреди заснеженного леса. Джерин ждал, какой же из богов гради выйдет навстречу Мавриксу на этот раз, но поляна казалась пустой. На дальнем конце открытого пространства стояло несколько покрытых снегом сосен. В досягаемости одного полета стрелы, выпущенной из лука, а может, чуть дальше.

— Что ж, — весело сказал Маврикс, — хоть какое-то разнообразие в ландшафте. Кто бы мог подумать? — Он поднес трубки свирели к губам и принялся наигрывать веселую мелодию, шагая среди сугробов.

В сознании Лиса вновь возникла потребность моргнуть. Это была поляна… все та же поляна. Когда Джерин это понял, в его сознании восстановилась, по крайней мере, часть того, что они с Мавриксом только что пережили.

— Что ж, — весело сказал Маврикс, — хоть какое-то разнообразие в ландшафте. Кто бы мог подумать? — Он поднес трубки свирели к губам.

Но заиграть не успел, ибо Джерин воскликнул:

— Подожди!

— Что значит «подожди»? — раздраженно спросил ситонийский бог. — Я собираюсь отпраздновать то, что мне по дороге попалось хоть что-то новое. — И тут Маврикс, как до него Джерин, заколебался и прокрутил в памяти ряд своих действий. — Я уже… делал это? — спросил он, на этот раз скорее нерешительно, чем раздраженно.

— Кажется, да, — ответил Джерин, все еще не уверенный в том до конца.

— Я у тебя в долгу, человечишка, — сказал Маврикс. — Не представляю, сколько бы раз я проделывал это, пока не заметил бы, что что-то не так. Я вообще не уверен, что смог бы это заметить, если бы ты не прилепился ко мне, как блоха к заднице. Ужасно скучно было бы провести так вечность, доложу я тебе.

Джерин подумал о том, что, возможно, единственная причина, по которой он не попал в эту ловушку, заключалась в том, что она была расставлена для бога, а не для простого смертного. Он говорил как-то о некоторых преимуществах человека перед гораздо более могущественными созданиями, но не ожидал, что его незначительность станет одним из них. Он проскользнул сквозь ячейки сети, предназначенной для более крупной рыбы.

Более осторожным голосом, чем обычно, Маврикс спросил:

— Кто здесь, на поляне? Ничто отозвалось.

— Я Ничто, — сказало оно абсолютно бесцветным и бесчувственным голосом.

— Вот и доверяй этим тупым гради, которые поклоняются ничему, — пробурчал Маврикс.

— А почему нет? — ответило Ничто. — Рано или поздно все заканчивается. В конце концов, все заканчивается. Я — это то, что остается. Я заслуживаю поклонения, поскольку я самое могущественное из всего.

— Ты даже не самое могущественное божество в своем пантеоне, — язвительно заметил Джерин, пытаясь нарушить это сверхъестественное спокойствие. — Волдар управляет гради, а не ты.

— Пока, — отозвалось Ничто невозмутимо.

— Отойди в сторону, Ничто, или познаешь небытие, — сказал Маврикс. Из осторожного он вновь сделался гневным.

— Подожди, — снова сказал Джерин. Если найти способ справиться со Стрибогом было не очень легко, то как ситонийский бог может навредить ничему? Надеясь, что его мысли внятны только Мавриксу, а не Ничто, он предложил: — Не сражайся, а отвлекай. Ты ведь бог плодородия и способен на всякие интересные… трюки, не так ли?

Веселье Маврикса наполнило его, как могло бы наполнить вино, если бы он присутствовал здесь во плоти.

— Трюки, — повторил бог, а затем, изменив тембр своих мыслей, обратился уже не к Лису, а к существу, вернее, несуществу на поляне: — Ничто!

— Да? — Бог гради был вежлив, но совершенно безразличен.

Маврикс выставил вперед руки, дунул на них, и стаи ярких, разноцветных певчих птиц стали возникать одна за другой.

— Ты видишь это? — спросил он, взмахнув руками: птицы разлетелись по поляне.

— Я их вижу, — ответило Ничто. — Очень скоро, очень-очень скоро они перестанут существовать. И тогда они станут моими.

— Верно, — согласился Маврикс, — но пока они мои. Как и это. — По открытому пространству поскакал олень. Джерин надеялся, что волки Домагради его не заметят. — И это. — На опушке вдруг расцвели цветы, на этот раз с определенной целью, а не просто ради забавы. — И это. — Появилась амфора с вином. — И вот это. — На поляне возникли четыре невероятные красавицы и четверо хорошо сложенных красивых мужчин. Сначала они вкусили вино, а затем принялись вкушать и друг друга. Сдержанности у них было не больше, чем одеяний.

Джерин не знал, являлись ли они плодом воображения ситонийского бога или Маврикс вырвал их из каких-нибудь более теплых и радушных краев. Но он не стал спрашивать, чтобы не попасть под горячую метафизическую руку ведущего спор божества.

— Они все мои! — вскричал Маврикс. — И все они кое-чем занимаются у тебя на глазах.

— Это временно, — сказало Ничто.

— Да, временно, — согласился Маврикс. — Однако то, чем они сейчас занимаются, будет иметь последствия, и кто-то родится, а потом родятся другие, и ростки, которые распространятся от них…

— В конце концов, превратятся в ничто, — сказало Ничто, однако, кажется, с легким сомнением, глядя, как создания Маврикса кувыркаются на поляне.

Маврикс обратился к Джерину шепотом, но без слов, на мысленном уровне:

— Лучше, чем сейчас, я все равно не сумею его отвлечь. Я пойду через поляну. И если вновь окажусь где-то сзади… перед пустым пространством, то мы, скорее всего, останемся здесь… на неопределенное время.

Сгусток чувств, представлявший собой Джерина и прилепившийся к тыльным частям гораздо более могущественного сознания, перенесся через поляну. Джерин смог даже оглянуться, когда Маврикс вновь двинулся по тропе, что уводила дальше в Домгради. Создания ситонийского бога разом исчезли, словно их не было и в помине.

— Это так мелочно со стороны старины Ничто, — сказал Маврикс со смешком. — Они все равно попали бы в его власть, чуть раньше или чуть позже. Что ж, некоторым богам попросту не хватает терпения. — И тут вдруг он отчасти потерял самоуверенность. — Или ты думаешь, что Ничто опять накинется на меня посреди этой замороженной дикой местности?

— Я думаю, нет, — ответил Джерин. — По всей видимости, боги гради проверяют тебя, каждый по очереди. После того как ты победил Лавтрига и Стрибога, они оставили тебя в покое. Наверное, так же сделает и Ничто.

— Надеюсь, ты окажешься прав, — сказал Маврикс. — Но если эти проверки продлятся и мне придется одерживать верх над каждым легкомысленным божком, которого имеют гради… или… э-э-э… наоборот, я стану очень раздражительным, Лис. Прими это к сведению.

— Хорошо, — заверил его Джерин. — Я приму это к сведению.

Маврикс был гораздо могущественнее его, и он это прекрасно знал. Но именно он, Лис, заметил последовательность в действиях богов гради, а Маврикс нет. Означало ли это, что он божественно умен? Если да, он также должен быть достаточно умен для того, чтобы не потерять от этого голову.