Аллана и маршала Мерецкова пригласили присесть на диван к Ким Ир Сену, затем к ним присоединился удрученный Герберт Эйнштейн, после того как выбрался из стенного шкафа.

Окончательно личность Аллана оказалась подтверждена, когда в комнату вошел двадцатиоднолетний личный повар Мао Цзэдуна. Аллан и А Мин долго обнимались, пока Мао не велел повару удалиться на кухню готовить вечернюю лапшу.

Благодарность Мао Цзэдуна Аллану за спасение жизни Цзян Цин не знала границ. Он готов помочь Аллану и его товарищу всем чем угодно, без всяких ограничений. В том числе забрать их в Китай и позаботиться о том, чтобы и Аллан, и его товарищ жили там достойно и со всеми удобствами.

В ответ Аллан попросил господина Мао простить его, но коммунизмом он, Аллан, уже сыт по самое горло и хотел бы просто немножко отдохнуть где-нибудь, где можно пропустить стаканчик просто так, без сопутствующего политического доклада.

Мао отвечал, что, разумеется, прощает господина Карлсона, но пусть тот не питает особых надежд, что в будущем сумеет отсидеться в сторонке, поскольку коммунизм побеждает повсеместно и скоро завоюет весь мир.

Тут Аллан спросил, не подскажет ли кто-нибудь из уважаемых товарищей такое местечко, куда, на их взгляд, коммунизм доберется в последнюю очередь, — а для полного счастья там желательно еще солнце, белые пляжи и что-нибудь на грудь принять, кроме зеленого индонезийского бананового ликера.

— Я совершенно уверен — мне хочется в отпуск, — сказал Аллан. — Я же в нем еще ни разу не был.

Мао Цзэдун, Ким Ир Сен и маршал Мерецков принялись обсуждать это дело между собой. В качестве варианта был предложен карибский остров Куба — ничего более капиталистического они просто не знают. Аллан поблагодарил за идею, но заметил, что Карибские острова — это ужасно далеко; к тому же он только что сообразил, что у него ни денег, ни паспорта, так что запросы, пожалуй, придется немножко ужать.

Положим, насчет паспорта и денег господину Карлсону беспокоиться незачем. Мао Цзэдун обещал снабдить его и его друга фальшивыми документами — поезжайте куда захотите! А еще дать с собой целую кучу долларов, их все равно девать некуда — эти деньги президент Трумэн передал Гоминьдану, а Гоминьдан второпях оставил, убегая на Тайвань. Но Карибы в самом деле далековато, на другой стороне земного шара, так что, наверное, стоит подумать еще.

Покуда три правоверных коммуниста продолжили свою плодотворную дискуссию о том, где лучше провести отпуск человеку, которого так раздражает их идеология, Аллан мысленно поблагодарил Гарри Трумэна за материальную помощь.

Были предложены Филиппины, но отвергнуты за политическую нестабильность. Наконец Мао предложил Бали. Аллан ведь посетовал на индонезийский банановый ликер, и это навело Мао на мысль об Индонезии. Страна к тому же не коммунистическая, хотя коммунизм и к ним уже подбирается, ну так это теперь везде, за исключением разве что, может, Кубы. Зато там у них наверняка найдется что-нибудь кроме бананового ликера, тут председатель Мао совершенно уверен.

— Ну, значит, Бали, — сказал Аллан. — Поедешь со мной, Герберт?

Герберт Эйнштейн, постепенно смирившийся с мыслью, что придется пожить еще какое-то время, покорно кивнул. Ну да, поедет, что ему еще остается?

Объявленные в розыск и предположительно мертвый продолжали успешно прятаться от посторонних глаз в Клоккарегорде. Хутор находился в двухстах метрах от шоссе, дом и сарай располагались так, что прикрывали собой двор со стороны дороги, создавая некоторую свободную зону, в частности для Сони. У нее была прогулочная полоса от сарая до небольшого леска, невидимая из мимо идущего транспорта.

Жизнь на хуторе постепенно налаживалась. Бенни регулярно обрабатывал рану Ежику, грамотно комбинируя лекарственные препараты. Бастеру пришлись по душе вестеръётландские просторы, а Соне вообще везде нравилось, лишь бы не голодать и время от времени слышать от хозяйки ласковое словечко. А тут еще и этот старый дедушка к ним прибился, что слониха тоже очень и очень одобряла.

Для Бенни и Прекрасной солнце сияло вне зависимости от погоды, и если бы не этот кошмарный розыск, они бы, пожалуй, решились и свадьбу сыграть. Ведь в зрелом возрасте куда быстрее понимаешь, что не ошибся с выбором.

Бенни с Буссе прониклись такими братскими чувствами, каких прежде и не помнили. Когда Бенни все-таки удалось наконец внушить Буссе, что он, Бенни, уже взрослый, даром что пьет сок вместо бреннвина, то все стало гораздо проще. А еще на Буссе произвело впечатление, как много Бенни умеет. Может, и правда, высшее образование — не такая блажь и трата времени?

Младший брат теперь словно сделался старшим, и Буссе это, пожалуй, устраивало.

Аллана особенно и видно не было. Он сидел себе на садовых качелях, даже когда теплая погода сменилась той, какая обычно бывает в Швеции в мае. Иногда Ежик присаживался рядом поболтать.

В ходе одной из таких бесед между Алланом и Ежиком вдруг выяснилось, что представления о нирване у обоих очень сходное. Высшую гармонию мироздания, по мнению и того и другого, являет собой шезлонг под зонтиком в солнечном и теплом климате и чтобы все время подносили бокалы со всякой ледяной выпивкой. Аллан рассказал Ежику, как божественно было на Бали, где Аллан в свое время проводил отпуск на деньги Мао Цзэдуна. Но в вопросе конкретного наполнения бокалов Аллан с Ежиком несколько разошлись. Столетний мужчина предпочитал водку-колу или, скажем, водку-грейп. А в более торжественных случаях — водку-водку. Ежик, в свою очередь, оказался любителем более ярких расцветок. Лучше всего что-нибудь оранжевое, переходящее в желтое — как солнечный закат. И в серединке чтобы обязательно зонтик. Аллан не мог понять, на что Ежику там зонтик. Ежик отвечал, что Аллан, конечно, много повидал и наверняка знает больше, чем простой завсегдатай стокгольмской тюрьмы, но в данном конкретном вопросе он совершенно не смыслит.

Тут разгорелся диспут о свойствах нирваны. Одна сторона, между прочим, минимум раза в два старше другой, зато другая, положим, в два раза крупнее первой, — впрочем, в конце концов стороны достигли взаимопонимания.

По мере того как проходили дни и недели, журналистам становилось все труднее поддерживать ажиотаж вокруг предполагаемого тройного убийцы и его подельников. Уже через несколько дней сообщения на эту тему исчезли с телевидения и из утренних газет, в соответствии со старинным и спасительным рецептом: если тебе нечего сказать, то лучше помолчать.

Вечерние газеты продержались дольше. Если тебе нечего сказать самому, то всегда можно взять интервью или процитировать кого-то, кто еще не понял, что ему тоже нечего сказать. Впрочем, от идеи выяснить нынешнее местонахождение Аллана с помощи карт таро «Экспрессен» отказалась. Так что тему пришлось временно прикрыть. И подождать, как говорится, чего-нибудь новенького-хреновенького. Что означало напряженные поиски альтернативного сюжета, способного взволновать общественность. На крайний случай всегда можно написать про диеты.