Любой из мудрецов Джеста Ту при виде его тренировок мог решить, что юноша вырос в монастыре Облачный Путь.

В эту ночь никто не побеспокоил обитателей маленькой хижины, в следующую тоже, и еще две ночи прошли спокойно. Но каждый вечер Брансен приходил на свой пост, оберегал покой женщин и испытывал новые возможности своего тела, радовался обретенной силе и ловкости.

– Как воспримут магистр Бателейс и брат Реанду мое превращение? – спрашивал он самого себя.

В течение этих ночей юноша не раз разговаривал вслух с самим собой. И каждый раз его речь без запинок, без напряженного контроля за движениями лицевых мускулов, без брызг слюны безмерно радовала слух.

– А Берниввигар? – негромко продолжал он. – Уж этот старик точно удивится, но не обрадуется. Что-то он скажет, когда я посмотрю ему прямо в глаза и назову преступником? Чем сможет ответить, если я собью его с ног и отплачу за причиненные Гарибонду страдания?

Мечты о мщении заставили его глаза ярко блеснуть в лучах луны. Брансен помотал головой и отогнал прочь опасные мысли, вспомнив, что Берниввигар действовал по приказу лорда Прайди. Неужели ему придется сражаться со всем Прайдом?

– Гарибонд, – снова зашептал он в темноте ночи. – Ты мой настоящий отец, хотя и не кровный родитель. Твои усилия увенчались успехом, твои молитвы услышаны. Ты увидишь своего сына сильным и ловким, и я буду заботиться о тебе, как ты заботился о калеке долгие годы. Больше никогда не придется тебе сидеть под проливным дождем на берегу озера в надежде выловить пару рыбешек и наполнить голодный желудок. Больше никогда не будешь скользить по крутому склону ради охапки хвороста для очага. Никогда, отец.

Брансен договорил и внезапно подпрыгнул высоко над землей, выбросив вперед правую ногу круговым движением. Мышцы подчинялись любому приказу мозга, суставы поворачивались свободно и без всякой боли. При завершении выпада он даже расслышал свист рассекаемого воздуха, настолько резким и быстрым было движение. Брансен легко приземлился на полусогнутые ноги и так же резко развел руки в стороны, словно поражая врагов. Затем замер на месте и повернулся к окнам домика.

– Кадайль, – прошептал он.

Брансен попытался представить себе ее реакцию, когда он откроет свое лицо и признается, что перед ней уже не тот Аист, какого она знала прежде. Неожиданный приступ страха заглушил слова признания. Он жаждал сейчас же постучаться в дверь и признаться любимой, что для него нет ничего более драгоценного, чем ее улыбка и ласковое прикосновение, нет ничего теплее, чем ее легкое дыхание.

Вряд ли она ответит взаимностью на его признание. В глубине души Брансен понимал, что его образ всегда будет связан в глазах Кадайль с беспомощным калекой, барахтающимся в придорожной грязи. Как может такая прекрасная девушка испытывать к несчастному уродцу какие-то иные чувства, кроме жалости и сострадания?

– Как я мог мечтать о чем-то другом? – спросил он пустынную дорогу.

Но, как оказалось, не совсем пустынную. Брансен насторожился и уловил смутные очертания нескольких фигур, потом до него донесся приглушенный расстоянием смех и звон разбитой бутылки.

Юноша метнулся в тень дерева, стоящего в десятке ярдов от стены дома Кадайль. Он пристально вгляделся в темноту и в самом конце переулка, ведущего на восток, различил пять темных фигур. На таком расстоянии было невозможно разобрать ничего, кроме силуэтов, но Брансен понял, что это Таркус и его дружки явились исполнить свои угрозы. У него так сильно задрожали руки, что пальцы выбили дробь на коре дерева. Ноги внезапно ослабели, а во рту пересохло.

– Я пришел сюда ради этой встречи, – напомнил себе Брансен, но слова не помогли ему прогнать страх.

Юноша решил, что он лишь в мечтах представлял себя героем, а на самом деле ничего не сможет сделать.

Совсем ничего.

Он всего лишь глупый Аист, мальчишка, никогда не видевший войны, никогда не участвовавший в драках, а только закрывавший лицо грязными руками, падая в канаву от малейшего толчка. Движение на дороге отвлекло его внимание от грустных сожалений, и глаза уловили отблеск брошенной в дверь бутылки.

Трое парней прошли мимо, не заметив Брансена.

– Кадайль, – крикнул Таркус. – Выходи, позабавимся. А то мое оружие слишком засиделось в ножнах!

Остальные грубо расхохотались. Потом трое парней направились прямо к двери, а еще двое обошли дом справа и слева, убедиться, что никто не выскочил через окно. Брансену хотелось кричать. Он жаждал броситься на хулиганов и потребовать, чтобы они убирались вон. Или бежать в город и позвать стражников. Но не мог заставить себя сдвинуться с места ни на дюйм. Он не мог даже сглотнуть, не то что крикнуть!

Вот в доме вспыхнул свет зажженной свечи, самый рослый из парней подошел к двери и сильно ударил ногой, потом еще раз, и дверь распахнулась. Потом раздался сердитый крик матери Кадайль.

Таркус Брин вместе с двумя дружками шагнул внутрь. До Брансена донеслись звуки возни в доме, двое парней вернулись после обхода домика, внутри раздался звонкий удар, от которого все тело Брансена напряглось.

В дверном проеме появилась Кадайль, одетая только в белую ночную рубашку. Она рванулась вперед, но Таркус схватил девушку за густые волосы и заставил опуститься на колени прямо у порога дома.

Брансена била крупная дрожь. Он мысленно проклинал свою трусость. Как можно стоять и смотреть на все это? Еще не хватало намочить штаны от страха!

– Заткнись, старая карга, и благодари богов, что ты слишком уродлива, чтобы удостоиться нашего внимания! – громко произнес один из грубиянов за дверью дома.

От звука следующего удара Брансен подпрыгнул на месте.

Кадайль попыталась вывернуться и подняться, но нога Таркуса ударила ее в спину, и девушка распласталась на земле. В этот момент вокруг него уже собрались трое его дружков, а четвертый оставался в доме с матерью Кадайль.

– Ты должна знать свое место, девчонка, – сказал Таркус Брин. – А ты вмешиваешься, куда тебя не просят.

Кадайль подняла лицо, и даже издали в ее глазах Брансен прочел ненависть и ужас.

– Ты бросилась на защиту этого ничтожества, – продолжил Таркус и плюнул в лицо Кадайль. – Ты хоть понимаешь, кто мы и что сделали ради тебя? Мы сражались на юге и могли умереть! Мы защищали тебя, шлюха, а ты встала на защиту этого урода, против нас!

Кадайль тряхнула головой.

– Ты должна встречать нас с радостью и пошире раздвигать ноги, – снова заговорил Таркус, потом пнул девушку в бок и попытался перевернуть ее на спину.

– Возьми ее! – нетерпеливо воскликнул один из парней, а остальные дружно рассмеялись.

Брансен приказывал себе двигаться, старался напрячь ноги, чтобы выбежать из укрытия и вмешаться. И все же оставался под деревом и едва мог вздохнуть. Он посмотрел на Кадайль, молча прося у нее прощения за свою слабость.