Хелен подумала, что хорошо бы иметь лошадь, у которой копыта растут гораздо быстрее.

— Мне бы хотелось чаще бывать среди людей, — не сдержалась она.

— Ты можешь взять мула, — великодушно произнес Говард. — До Холдона пять миль, так что доберешься туда примерно за два часа. Если отправишься сразу после доения, то легко сможешь вернуться до вечера и еще успеть приготовить ужин.

Хелен знала, что от горячего ужина Говард не отказался бы ни при каких обстоятельствах. Однако угодить ему с едой было довольно легко: Говард проглатывал лепешки с таким же удовольствием, как и блины, яичницу или густой суп. Тот факт, что Хелен едва ли умела готовить что-то еще, казалось, нисколько его не смущал. Но, тем не менее, Хелен решила разузнать у миссис Кендлер пару новых рецептов. Ей самой их меню казалось несколько однообразным.

— Ты могла бы зарезать курицу, — предложил Говард, когда Хелен сделала соответствующее замечание.

Она пришла в ужас от самой мысли об этом, как и о том, что ей предстоит в одиночку на муле добираться до Холдона, а затем вернуться домой.

— Я сейчас объясню тебе дорогу, — невозмутимо сказал Говард. — А затем можешь спокойно идти запрягать мула...

Ни Джеральд, ни Лукас не имели ничего против того, чтобы Гвинейра поехала в Холдон вместе с МакКензи. Однако Лукас не мог понять, чему так радуется его молодая жена.

— Ты будешь разочарована, любовь моя. Это маленький грязный городок, который может похвастаться лишь одной лавкой да пабом. Никакой культуры, даже церкви нет...

— А как насчет врача? — поинтересовалась Гвинейра. — Я имею в виду, что если я в самом деле однажды...

Лукас покраснел, а на лице Джеральда появилась радостная улыбка.

— Что такое, Гвинейра? Появились первые признаки? Если так, мы, конечно же, вызовем врача из Крайстчерча. На эту акушерку из Холдона полагаться не стоит.

— Отец, пока врач доберется сюда из Крайстчерча, ребенок давно уже успеет родиться, — с иронией заметил Лукас.

Джеральд укоризненно посмотрел на сына.

— Я вызову врача заранее. Он должен будет здесь жить, раз такое дело, и цена не имеет значения.

— А как же другие его пациенты? — спросил Лукас. — Ты думаешь, о них он может просто забыть?

Джеральд фыркнул.

— Это всего лишь вопрос суммы, мой сын. А наследник Уорденов стоит любых денег!

Гвинейра промолчала. Она не обнаруживала никаких признаков беременности, да и откуда было ей знать, как себя чувствует женщина в положении? Кроме того, сейчас она думала лишь о предстоящей поездке в Холдон.

Джеймс МакКензи зашел за Гвинейрой сразу после завтрака. Перед особняком их ждала длинная тяжелая повозка, запряженная парой лошадей.

— Если бы мы ехали на них верхом, то добрались бы до Холдона гораздо быстрее, — заметил Джеймс, но для Гвинейры это не имело никакого значения, она просто сидела на козлах рядом с ним и наслаждалась видом окрестностей. Когда эта дорога станет ей знакома, девушка сможет путешествовать в Холдон верхом самостоятельно. Сегодня же она была довольна и такой поездке. К тому же МакКензи оказался приятным собеседником. Он перечислял ей названия гор на горизонте, а также рек и озер, которые они проезжали. Как правило, он знал их названия и на языке маори, и на английском.

— Вы хорошо говорите на языке маори, не так ли? — восхищенно спросила Гвинейра.

МакКензи покачал головой.

— Мне кажется, на самом деле никто хорошо не владеет языком маори. Местные сами нам все облегчают. Они радуются каждому английскому слову, которое учат. У кого возникнет желание произносить слова вроде taumatawhatatangihangakoauauotamatea-turipukakapikimaungahoroukupokaiwhenuakitanatahu?

— Что? — засмеялась Гвинейра.

— Это гора на Северном острове. Даже маори довольно тяжело выговорить ее полное название. Но с каждым глотком виски становится легче, уж поверьте! — Джеймс подмигнул девушке, и его губы растянулись в широкой улыбке.

— Значит, вы выучили это, сидя у костра с маори? — спросила Гвин.

Джеймс кивнул.

— Мне пришлось немало поездить, нанимаясь работником па разные фермы. По пути я часто натыкался на деревни маори, а они очень гостеприимный народ.

— Почему вы не нанялись китобоем? — поинтересовалась Гвин. — Там явно можно заработать больше денег. Мистер Джеральд...

Джеймс усмехнулся.

— Мистер Джеральд также отлично играет в карты, — заметил он.

Гвинейра при этом покраснела. Неужели о карточной игре между Джеральдом Уорденом и ее отцом уже стало известно даже работникам фермы?

— Работая китобоем, состояния не наживешь, — продолжил МакКензи. — К тому же мне не нравится такой промысел. Поймите меня правильно, я не брезгливый, но вся эта возня с жиром и кровью... нет уж. Зато я хорошо стригу овец, я обучился этому в Австралии.

— Значит, в Австралии живут не только каторжники? — поинтересовалась Гвин.

— Не только. Также потомки каторжников и обычные добровольные переселенцы. К тому же не все осужденные представляют собой страшных преступников. Порой это всего лишь бедняги, которым пришлось опуститься до кражи куска хлеба ради своих детей. Или все те ирландцы, которые восстали против британской власти. Большинство из них очень достойные люди. А преступники есть везде, и в Австралии я встретил их не больше, чем в каком-либо другом месте.

— А в каких местах вы бывали? — с любопытством спросила Гвин, которая всегда находила истории МакКензи очень увлекательными.

Он усмехнулся.

— В Шотландии. Потом приехал сюда. Я настоящий горец. Но не какой-нибудь глава клана, а простой рабочий. Я знаю толк в овцах, а не в длинных мечах.

Гвинейра была несколько разочарована. Шотландский воин был бы ей почти так же интересен, как американский ковбой.

— А вы, мисс Гвин? Вы действительно выросли в замке, как о вас говорят? — Джеймс снова покосился на девушку. Однако он не производил впечатления человека, который верит сплетням. У Гвинейры было такое чувство, будто молодой человек искренне интересовался ею.

— Я выросла в помещичьей усадьбе, — ответила Гвин. — Мой отец — лорд, но не из тех, что заседают в королевском совете, — улыбнулась она. — В некоторой степени у нас с вами есть нечто общее: Силкхэмы также предпочитают иметь дело с овцами, а не с мечами.

— А вам не... простите, если оскорблю вас своим вопросом, но я всегда думал, что... Разве леди не должны выходить замуж за лордов?

Это было довольно нескромно, подумала Гвин, но решила не обижаться.

— Леди выходят замуж за джентльменов, — уклончиво ответила она, но затем ее темперамент прорвался наружу. — И, разумеется, злые английские сплетники уже всем разболтали, что мой муж — «овечий барон» без настоящего дворянского титула. Это, конечно, прекрасно, когда на бумаге тебя относят к породистым лошадям, но на документах не поездишь.